Но бесноватый продолжал дерзить:

– А Вы сами-то не прочь кого-нибудь попытать и расчленить без наркоза? Может, сначала работы своей кисти покажете? Прежде чем о профессионализме других рассуждать. Разве можно так придираться к искусству?! У искусства нет границ воображения! Почему я должен отказываться от удовольствий? Это дискриминация. Прямо какая-та инквизиция с Вашей стороны. Нет, хуже! Вы меня ограничиваете в творчестве, как при коммунистах.

Он с надменной ухмылкой выдал сопутствующую отштампованную фразу: «Ваши взгляды идут вразрез с линией партии! Слава КПСС! Партия – Ум, Честь и Совесть нашей эпохи! Ура, товарищи!» – и спросил:

– Да? Вы это хотите сказать? Потом ещё привлечёте ко всем видам ответственности и приговорите к расстрелу? Или только прибегнете к карательной психиатрии и упрячете в сумасшедший дом?

– Придерживайся темы и прекрати свой ёрнический пафос, он неуместен. Причём тут коммунисты, со своими кувалдными отписками? Оставь их в покое. Сейчас речь о тебе. Ты застрял в классовой борьбе и мыслишь старомодно. Свобода художника никогда не подразумевала свободу от совести, морали и милосердия. Настоящее искусство – это то, что несёт свет и побуждает добро в человеке. А у тебя не творчество, а образец дурновкусия, кал, – с пренебрежением заметил Сатана бесноватому объекту из «лаборатории Х» на его художественные изыски.

Этот тихий бес, неприметный сотрудник, обладал невероятной жестокостью и кровожадностью. Его можно было бы использовать для дела: внедрить в общество, чтобы он пропагандировал светлые идеи Сатаны, создавал нужный фон. Но проблема в том, что в нем слишком быстро просыпаются звериные инстинкты. Тогда срабатывает сила привычки, и он попутно с поставленным заданием стремится реализовывать свои животные страсти, при этом уже становится неконтролируемым, т. е. обычным злодеем, который своими поступками может всё провалить: у него неутолимая жажда причинять боль. Человек для него просто добыча. Ему чужды понятия человеческой морали. Он глух к страданиям жертв и расценивает садизм как норму и средство для мощного самовыражения. Всех, до кого сможет дотянуться, готов систематически унижать, мучить, истязать, убивать без разбора, с целью получать восторг и удовольствие. Страдания людей дают ему потрясающий уровень власти, он чувствует себя богом собственных жертв. В этом его счастье.

– Мой идол, я такой, какой есть – это у меня в генах! Я Ваше создание, и это здорово. Спасибо, мой Бог! При мысли о Вас у меня пробуждается скрытая страсть – хочется впиться кому-нибудь в горло! Кровушки бы мне, кровушки… Всё просто – моему организму регулярно нужен «белок», – уведомил бесноватый голосом пациента, как в аптеке. – Не могу сдержать эмоции и найти ещё слова, чтобы выразить все свои чувства Вам.

– «Краткость – сестра таланта». Любезнейший, ты всё уже выразил. Ты был так добр и мил ко мне, отдохни, – Сатана хотел, чтобы этот тупой настырный бес закруглился, потому что зал истомился в ожидании продолжения «спектакля». Он быстро перевёл взгляд на «Фому».

– «Фома», раньше твои пальцы сгибались только вовнутрь ладони, поэтому ты жадно брал всё себе, всё делал лишь для себя, – Сатана показал хватательные движения пальцами, демонстрируя алчность и жадность «Фомы», – но теперь твои пальцы обрели новую функцию: сгибаются и в обратную сторону, символизируя, что можешь и отдавать, делать что-то хорошее для людей. Ты уже вылечен от алчности, но нужно провести ещё и тест-драйв: пройдись по залу и опиши своё впечатление от душевного состояния, по шкале от одного до десяти, где десять – наивысшая точка тягостного ощущения.