Валери еще долго бесновался, но они этого уже не слышали. Взяв самое необходимое, Аня и Анри ехали в направлении Парижа.

Карета мягко покачивалась в такт шагов лошади. Говорить не хотелось, даже думать не хотелось. После перенесенных волнений Аня хотела только одного – немного поспать. Сиденье кареты позволяло прилечь, но долго лежать, поджав ноги, а тем более уснуть, было трудно. Анри сидел напротив, прислонившись спиной к боковой стенке, вытянув ноги вдоль сиденья. За окном в предрассветной мгле мелькали деревья. Это однообразное движение помогло Анри: он задремал, несмотря на неудобную позу и перенесенные волнения. Аня тоже уснула. Разбудил их громкий разговор кучера. Дверь кареты распахнулась и здоровенный мужик с маленькими глазками на круглом, заросшем щетиной лице, сиплым голосом попросил освободить карету. Лицо не предвещало ничего хорошего и Анри спорить не стал. Сделав знак Анне, чтобы она осталась, он вышел. Вернулся минут через двадцать, когда кучер начал разворачивать лошадей в обратную сторону.

– Что случилось, почему мы поворачиваем обратно?

– В Париж нам нельзя, как, впрочем, и оставаться во Франции. В Париже беспорядки. Остановившие нас сказали, что назревает революция. Восставшие убивают и грабят на улицах и в предместьях. На дорогах тоже опасно. Нам еще повезло, что я знаком с предводителем тех, кто остановил нас. Мы едем обратно, в Руан. В дороге нас будут сопровождать, а там мы попытаемся попасть на какое-нибудь судно, перевозящее пассажиров, пойдем на нем в любом направлении, лишь бы это было безопасное направление.

Стояло начало июля. Солнце поднималось над горизонтом. День обещал быть знойным.

– Знаешь, Анри, – начала разговор Аня, – я много думала над тем, что со мной происходит и мне не дает покоя один вопрос. Можно мне у тебя спросить?

– Конечно, что ты такое говоришь! Так какой вопрос тебя беспокоит? Если про Валери, то не волнуйся, милая, я не думаю, что он нам сильно навредил. Хотя… если учесть то, что поток энергий, идущий извне и слившийся с земным потоком, имел колоссальную мощность, вполне вероятно, что у него должно было получиться. А исправить это, при условии того, что мы не смогли добраться в Париж, где находятся наши друзья, принимавшие в этой истории непосредственное участие, и при этом еще не известно, живы ли они и, если живы, то нет никакой гарантии, что мы соберемся вместе в ближайшее время, а для исправления ситуации необходимо провести еще один ритуал, для него нужны люди и место, и время, чтобы все подготовить. Время, оно сейчас против нас. Но все равно, верь мне, я сделаю все возможное и не возможное, чтобы исправить ошибку, которую я допустил, доверившись такому негодяю, как Валери.

– Я верю тебе, родной. Я всегда тебе верю. Разве может быть иначе?

– Да, любимая, не может. А с Валери все будет в полном порядке. Я распорядился кормить его и содержать до последнего вздоха, но не выпускать на волю. Этот человек опасен для нас, для общества. Если предоставить ему свободу, то кто сможет поручиться, что он перестанет нас преследовать или вредить любыми способами. Это относиться и к остальным людям. Такой человек опасен для общества и общество заслуживает того, чтобы его оградили от подобного типа.

– Ты прав, но все равно мне его жаль.

– Не думай о нем, это был его выбор. Давай лучше вернемся к началу разговора. Так о чем ты у меня хотела спросить?

– Да, я думала над моим приходом в этот мир. Я не знаю, как это произошло и почему, но факт остается фактом. Я есть. Мне только не понятно, почему такое количество людей обеспокоено этим фактом. Я не вижу особой разницы между мной и другими людьми. Я – обычная женщина, почему же вокруг меня существует такая тайна? Почему нужно следить за моим приходом и уходом? Кому и, главное, зачем это нужно?