– И Море перестает страдать?
– Конечно, сынок, ему становится легче… А если бы еще «срабатывала» твоя умная машина – было бы совсем хорошо! Ну, не будем унывать, а наоборот постараемся приложить все усилия, чтобы облегчить жизнь нашему другу и ближайшему соседу – Балт Балтычу, как ты думаешь?
– Мне его так жалко, папа! Я бы все сделал, что смог, только бы оно не страдало!
Море сладко зажмурилось. Как хорошо! Как много можно изменить простыми словами, обычным сочувствием. Опять жить захотелось.
Вперед, вперед, чтобы волны неслись навстречу горизонту, чтобы ветер ласкал их гребешки и пробирал до костей; чтобы вольно было дышать и радостно чувствовать!
– Где мой Викинг? Я должен ему все рассказать, обо всем поведать… Об этом чудесном мальчике и его отце, об их благородстве и их таланте… И еще о том, что семья скоро поплывет на Викинге, и мой друг сам увидит этих замечательных Людей…
Ночной диалог у Аландских островов
Ночь незаметно спустилась на скандинавскую землю. Этот переход от светлого времени к сумеркам, а затем и ко все большему сгущению темных тонов – почти не различим поначалу, но становится весьма и весьма ощутимым, когда эти темные краски начинают набирать силу, расползаются и быстро подчиняют себе все вокруг.
Вот маленький садик с деревьями и цветочной клумбой только что просматривался всеми своими очертаниями, и – бах – провалился в темноту, как в черную дыру. А вон прекрасное здание классических архитектурных форм, на котором была различима каждая деталь, каждый изгиб и выступ, – и такой же исход, и такое же погружение словно в небытие… Зачем Ночь?
…Большой белый Корабль подплывал к Аландским островам – месту удивительному и таинственному. Эта небольшая островная территория будто одинокая планета жила сама по себе. Не случайно находилась она почти на середине пути между двумя скандинавскими столицами – Хельсинки и Стокгольмом – и носила отпечаток их обеих, а именно: будучи финской территорией говорила тем не менее на шведском языке… А вокруг одно лишь Море… И ночь…
Вот стою у берега, смотрю на остров и не понимаю, что со мной творится. Слышишь, Море? Моя душа так и звенит, так и трепещет…
– Слышу, друже, слышу, мой дорогой Викинг, сегодня я особенно хорошо тебя слышу…
– Так на меня действует тишина… Ведь у нее есть свой мотив, и он часто не дает спать мне по ночам. Как сегодня! Опять этот странный мотив тишины звучит во мне. Что это?
– Похоже это ночь, у которой свое Время. У дневного Времени свои звуки и свой мотив. У ночного – свои звуки, включая тишину, и соответственно свой мотив.
– С тишиной утекает ночное Время. Куда оно течет?
– Невыразимое трудно выразить, мой славный Викинг, оно вроде бы здесь, на поверхности, близко, как ты, к которому можно прикоснуться… И в то же время там, в глубине, далеко – не достичь и мысленным взором…
– Ты говоришь о тайне, Море. Тайна всегда невыразима… Жизнь, Время, Тишина – что может быть еще таинственней?
– Еще? Наверное, Люди… Наши с тобой любимые существа! Я как раз собирался рассказать тебе про мальчика…
– Про мальчика? Хорошо. Много мальчиков бегает по моим палубам. Мальчики – это маленькие люди – дети. Я знаю. Мне нравится наблюдать за ними.
– И что же ты, Викинг, видишь?
– Дети очень любят играть и резвиться, словно стайки твоих рыбешек в погожую погоду. Шуму тогда бывает очень много, я даже устаю чуть-чуть. Но дети, оказывается, тоже все разные. Одни веселые, открытые и готовы делиться с другими детьми своими игрушками и сладостями. Другие драчуны и забияки наоборот отнимают чужие игрушки и сладости. А есть дети очень одинокие: они ходят за руку со своими большими людьми, называя их мамами и папами, и видно, как они страдают без веселых игр и других забав вместе с остальными детьми – своими ровесниками.