– Джон мы идем или нет?! – послышался взвинченно прозвучавший голос Иогансена, избавивший тем самым командира от удивительно реально звучавших слуховых галлюцинаций. Джон тряхнул головой, как это делают псы, выныривавшие из-под воды и коротко буркнул:

– Да – конечно!

Оставшиеся сто метров по коридору, загибавшемуся дугой, они прошагали почти строевым шагом, сохраняя сосредоточенное молчание и, словно бы, предчувствуя все усиливавшиеся флюиды неведомой опасности, не спускали рук с прикладов короткоствольных автоматов, висевших у всех троих на левом боку под просторными десантными куртками.

Под потолком полутемного коридора, щедро продуваемого множеством сквозняков, в разных направлениях мелькали стремительные крылатые тени и Джон, проклятье, опять, против воли, погрузился в мир, странновато и противоестественно звучащих, слуховых галлюцинаций. На этот раз он услышал голоса, тоже звучавшие примерно на уровне ультразвука, такие же тоненькие, как и в ресторанном зале, но менее благозвучные – скрипуче-скребущиеся голоски. У Джона еще невольно возникла ассоциация с крохотными злыми старичками-гномами, страдающими легочной астмой и геморроем, являвшимися причиной их постоянной злобы и раздражительности на весь белый свет.

«– Мне немного жаль всех этих людей, что они не умеют летать, как мы! – с фальшивым сожалением говорил один голосок.

– Ты с ума сошел, Картасай! Как можно жалеть своих жестоких постоянных врагов, которые только тем и занимаются всю свою жизнь, что травят нас! Так, что лучше молчи и молись, чтобы твои слова не дошли до Короля!»

Лицо Джона исказилось гримасой невыразимой муки, и он зажал уши, догадавшись, что с ним происходит – что это вовсе никакие ни слуховые галлюцинации. А это начал действовать информационный укол, благодаря которому он стал слышать и понимать голоса представителей местной плевянской фауны, причем, как оказалось, далеко не самых развитых ее представителей – в ресторане он слышал болтовню насекомых, наверняка, во множестве обитавших среди лианоподобных цветов, а сейчас он оказался невольным слушателем оживленных переговоров крылатых крыс-вамкитаров, во множестве населявших эту достаточно древнюю ганикармийскую орбитальную станцию. Джон вспомнил одну из университетских лекций по межпланетной зоологии, где преподавателем утверждалось, что эти крысы-вамкитары способны даже преодолевать определенные расстояния прямо по открытому космосу. Тогда Джон позволил себе сильно усомниться в столь невероятных способностях вамкитаров, а вот сейчас убедился в том, что, скорее всего, тот преподаватель говорил своим студентам чистейшую правду, хотя и сильно смахивавшую на ненаучную фантастику.

– Ты болен, Джонни! – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Иогансен. – Тебе срочно нужно в лазазарет – та симпатичная медичка наверняка будет рада снова тебя видеть!

– К черту лазарет и медичку! – неожиданно зло ответил Джон Иогансену. – Скорее – к плевянам!

Через минуту он уже давил на круглую кнопку, вдавленную в массивную дверь люка штурманской рубки орбитальной станции. В этот момент зазвонил мобильный телефон космической связи Джона Гаррисона. На экране Джон с неприятным удивлением увидел, как высветились цифры телефона генерала Иммануила Баклевски. Джон раздумчиво смотрел на экран телефона до тех пор, пока бесшумно не раскрылась массивная дверь люка штурманской рубки. В проеме появился сам Брэдли Киннон. Он широко разулыбался при виде Джона, и сделав приглашающий жест рукой, произнес почти без акцента на чистейшем русском языке:

– Прошу вас, господа – вы оказались очень кстати!