– А что? Он меня пугал? – Остап ничего такого не помнил.

– А-а! Ты даже не заметил? Ну и хорошо, иди спокойно домой…

Через полчаса Остап уже спал в своём углу, нагретом до него Жучкой.

* * *

Наутро Остапу пришлось подняться раньше обычного. Разбудил его какой-то шум в прихожей. Он слышал из спальни басовитый храп деда Ивана и лёгкое посвистывание Пелагеи, что указывало на присутствие хозяина и хозяйки в доме. Псина, полюбившая местечко рядом с Остапом, напротив, отсутствовала. Шум со стороны входной двери продолжался, как будто её пытался взломать своим плечом могучий богатырь из старинных русских сказок.

За окнами было уже давно светло. Остап поглядел в обе стороны, ничего подозрительного на улице не заметил. Прямо перед домом в полусотни метров резво проскакивали по проспекту Калинина легковые и грузовые автомашины, создавая характерный для автотрассы звук. Поскольку во входную дверь по-прежнему бухали чем-то тяжёлым, Остап, даже не заглянув в прихожую, пошёл в спальню и разбудил лежащую с краю широкой семейной постели Пелагею. Она перестала посвистывать. Открыла глаза и сразу насторожилась, прислушиваясь.

– Опять злыдень по нашу душу?! – полувопросительно проговорила она загадочную фразу, отстранила Остапа и поднялась с постели. В рубашке для своих неизвестно каких преклонных лет тело Пелагеи выглядело даже очень прилично. Она покосилась на глядевшего на неё Остапа и сказав:

– Иди, приляг на своё место, а то ослепнешь! – пошла из комнаты, прихватив стоящий в углу под иконами большой топор.

«Странно, – непроизвольно подумал Остап, потупясь, – здесь в дверь ломятся, а она пошла дрова рубить!». Он вышел вслед, но ложиться не стал, присел прямо в трусах и майке на босу ногу к столу, наблюдая одновременно за хозяйкой и за окнами.

Пелагея отворила внутреннюю дверь в прихожую, вышла и стала кому-то, находящемуся вне дома, громко выговаривать:

– Что ты опять припёрся? Я же тебе русским языком сказала: оставь ты нас в покое! Ни Ванька, ни я в твоей смерти не повинны! Ищи виноватых в другом месте, а нас не тронь.

Остапу показалось, что Пелагее кто-то ответил на тарабарском языке и во входную дверь опять кто-то долбанулся.

– Да мало ли, что я умею! – повысила голос Пелагея. – Поди прочь! Я не могу определить того, кто приложил свою руку в этом кровавом деле! Иди, иди с миром!

Атака на дверь прекратилась, и Остапу даже шум с дороги показался слабым, чуть заметным. Он стал собираться на работу. Уже во время завтрака Остап попытался что-нибудь прояснить по поводу раннего происшествия, но хозяйка наотрез отказалась от комментариев:

– Это наши деревенские дела, тебе до них никакого дела нет! И вообще, предупреждаю тебя: старайся поменьше вникать в нашу чертовщину, здоровее будешь!

С этим Остап и двинулся поближе к рабочему месту. Надо отметить, что ничего сверхъестественного у дома он не заметил, даже следов на двери не осталось! Собаки не было и снаружи, только два петуха клевали напротив угла дома какие-то красные сгустки, да сразу за Остапом из дверного проёма показался проспавшийся дед Иван. Он как-то странно посмотрел на уходящего жильца и неожиданно встал на руки, качнулся туда-сюда и вернулся в первоначальную позу. Непохоже было, что накануне он был пьян от зари до зари, Остап заинтересованно наблюдал, притормозив у калитки. Дед моложавой походкой подошёл к нему и спросил:

– Не ожидал?

– Не ожидал… – подтвердил Остап. – И часто ты, дедуль, так делаешь? Это что? Гимнастика такая? После глубокой попойки…

– Да, что-то в этом роде. Несколько дней оттягивался на самогоне, теперь пришёл в норму. Мы с тобой ещё в нарды сыграем вечерком. Ты же в нарды здорово научился играть под Москвой, я знаю.