И тут же Алексей услышал недовольные слова:

– Це хто тут бурмоче, чи нимець?

Немецкая речь тут же прекратилась.

– Тихо, дядя, – сделал попытку успокоить пробудившегося часовой.

– Чого тыхо. Я пытаю – чи це нимець?

Часовой замялся с ответом. Моряк, а это был он, наседал:

– Для чого цю вражину зи мною поруч поклали? Та я цю нимчуру ось циэю рукою зараз задушу.

Голос моряка становился более угрожающим и громким. Под ним скрипнула кровать. Дело принимало неприятный оборот. Но тут в палату вошла медсестра Ася и подлетела к моряку:

– А чего мы не спим, Максим Тарасович?

– Хиба тут поспишь! – взвился моряк. – Нади мною вырышылы познущатыся. Бач, Ася. Нимчуру пидлу, вражину прокляту поруч поклали. А мене нудить вид циэй близькости…

Пока Ася спорила с моряком, часовой отлучился от немца и подошел к Алексею.

– Товарищ, – наклонившись к его уху, прошептал часовой.

– Ну? – ответил Алексей.

– Ты говорил, что немец хотел свежим воздухом подышать…

– Говорил. И что?

– Так я согласен. Доведу его до места. Только куда вести-то?

– Тут, недалеко…

– Так пойдем. А то сам ведь, наверно, видишь, – заторопил Алексея часовой, – какая из-за него заваруха начинается.

Когда Алексей сообщил немцу, что предоставляется возможность подышать свежим воздухом, тот обрадовался. Все его тело под одеялом вздрогнуло, задвигались руки, пришли в движение и ноги. Он сделал попытку подняться самостоятельно. Но встать на ноги ему помог охранник. И как только немец с помощью своего «ангела-хранителя» сделал первый шаг в сторону двери, к ним тут же подоспела и медсестра Ася, закончившая разговор с моряком.

– Опять гулять? – поинтересовалась она. – Я вам помогу.

Как только они начали удаляться от палаты, там раздался голос пробудившегося лейтенанта.

– Взвод, становись! – бредил раненный в голову офицер. – Равняйсь!… Рядовой Опарин, встать в строй…

Они вчетвером благополучно добрались до лестничного марша и поднялись к окну. Воздух был насыщен табачным смрадом. Алексей поспешил открыть окно. Свежий воздух потянул сразу. Немец сопел, наслаждаясь утренними летними запахами.

Медсестра Ася оставила мужчин, сославшись на неотложные дела. Часовой, встав в сторонке, с наслаждением курил.

Немец, с помощью охранника, конечно, уселся на широкий подоконник. Алексей стоял напротив него, опираясь на костыли.

– Какой это этаж? – неожиданно поинтересовался Вилли.

– Третий, – ответил Алексей.

– А что находится под окнами, вы видите?

– Спортплощадка. Ближе к окнам – баскетбольные щиты с кольцами. А правее – футбольное поле…

Немец несколько задумался и продолжил разговор.

– А знаете, Алекс, какой у меня замечательный дед был? Дедушка Франц. О-о-о! Он со мной возился с утра до ночи. Мы с ним играли в разные игры, ездили в лес за грибами, рыбачили…

Вилли увлекся воспоминаниями. Он вспоминал, как с дедом играл в футбол.

– Знаете, у нас рядом с домом роскошная детская площадка была. На ней два старых тополя. Вот пространство между ними – это и были наши ворота. Но что примечательно, площадка эта была окружена зарослями кустарника и каких-то мелких, низкорослых деревьев. А в этих зарослях – вы не поверите: полно жило диких кроликов. И почти вся площадка была усыпана их пометом…

– Ах, вы извините, – спохватился Вилли. – Я, действительно, об этом могу бесконечно говорить. Но это сейчас неважно. Важно другое… Да, сейчас надо говорить о другом…

И немец снова замолчал, обдумывая, о чем же более важном, по его мнению, надо было говорить сейчас.

– Может это такой пустяк, Алекс, но я вам все-таки поведаю о нем. Не с кем мне больше сейчас даже о пустяках поболтать. Знаете, мне довольно трудно привыкнуть к моему теперешнему состоянию, когда я постоянно нахожусь в беспросветной темноте. Я даже не знаю, когда я бодрствую, а когда сплю. И это для меня так странно. Я вот сейчас разговариваю с вами, а сам думаю – а не снится ли мне это все? И это ощущение не изменится, если я даже попрошу потрогать вас, чтобы убедиться, что передо мной вы – живой человек, которого зовут Алекс. И этот человек реально существует.