Но искин службы безопасности если и видел что-то на камерах, то не определил съемку как инцидент, требующий немедленного вмешательства. Я как послушная девочка выстояла очередь и с мрачной физиономией сунула руку с браслетом в считыватель информации.

– Айелет Нейтан? – уточнила робот. Я кивнула и посмотрела в камеру, чтобы аппаратура идентифицировала мою личность. – Ваш пункт назначения – Эос? Не Астра?

Роботу было все равно, она исправляла возможную ошибку системы, а вот люди закрутили головами. Я закусила губу – слишком много внимания.

– Да. Служебная необходимость.

– Откройте мне вашу визу, пожалуйста, – попросила робот, и я, вытащив руку из считывателя, нашла на браслете нужный куар-код и сунула руку обратно. – Все в порядке, пожалуйста, не убирайте руку, я запишу ваш посадочный талон. Хорошо, можете убрать руку. На Астре не покидайте терминал высадки и дождитесь трансфера на Эос. Сдаете багаж, мисс Нейтан?

«Доктор Нейтан», – ворчливо поправила я про себя. Двадцать семь лет даже в наше время мало для доктора наук, но что поделать, если я такая умная.

– Нет, спасибо, – я подняла рюкзак и запихнула его в сканер. Не полупустой, но для ручной клади допустимый.

Робот улыбнулась и кивнула, прощаясь со мной и одновременно приглашая следующего пассажира:

– Хорошего вам дня.

Теперь мне вслед смотрела еще и вся эта чертова очередь. Я чувствовала себя селебрити, которую поймали на пляже, но попросить автограф не решаются, потому что бумага стоит дорого – видимо, не такого я уровня знаменитость, чтобы моя загогулина потом окупилась.

Я прошла через пару сканеров служб космопорта, отстояла в очереди на досмотр – на этот раз уже таможни, и здесь досматривали не роботы, а люди, людей я не любила, но что поделать, пришлось вытерпеть и удивленные лица, и вопросы по поводу того, что за странные предметы у меня в рюкзаке. Я подумала, что лучше была бы возможность распечатывать какие-то документы и ставить печати, тогда не спрашивали бы всякую ерунду. Наконец особо дотошный сотрудник таможни закончил рыться в моих вещах и попросил меня еще раз идентифицировать личность. Я снова сунула руку в считыватель.

– Прошу пройти за мной, доктор Нейтан, – деловито сказал таможенник, возвращая мне рюкзак, и я вспомнила, почему не люблю людей.

От них можно ждать любых неприятностей.

«Доктор»? Черт бы тебя побрал.

При поступлении в Академию криминальной полиции куратор долго молчал и смотрел в мое личное дело. Я тоже молчала, понимая, что никакими словами результаты тестов уже не поправить.

– Чтобы работать оперативником или криминалистом, нужно любить людей, – сокрушенно покачал головой куратор. – А тесты показывают, что вам лучше работать с вещами, Нейтан. Не касаясь ни свидетелей, ни потерпевших. К тому же в колледже вы изучали антропологию. Вот и попробуете – судебная антропология, например? Поверьте, вам понравится. Вообще нет живых людей.

У людей слишком много эмоций, кивнула я тогда. А обучение и последующая работа в судебной антропологии мне понравились, хотя я почти все время проводила в лаборатории, что несколько удручало.

Мне не нравилось то, что мою работу сопровождало. Люди.

– Сэр, – сказала я в спину своему сопровождающему, – вы хотите меня досмотреть?

– Нет, доктор Нейтан! – ужаснулся таможенник, остановился и посмотрел на меня подобострастно. Он был всего на пару лет моложе меня, но я окрестила его «парнишкой». – Э-э… вы сейчас все узнаете, не волнуйтесь, «Кассиопея» без вас не улетит. К тому же это чартер, – виновато прибавил он, и я закончила – «у нее и без вас будет все не слава богу прямо перед отлетом».