– А как тебе удалось позвать червей, чтобы так облегчить роды моей жене?

Девушки в окружении стихли и Хлада, пряча взгляд, негромко сказала:

– Я уже ответила на этот вопрос нашей наставнице Анне, и готова его ещё раз повторить: я не хотела ещё одной сироты, как я, в нашем селении. Потому и просила душу своей мамы помочь в родах. Мы же все про себя догадываемся, что черви, это души наших родных, которые и помогают нам, когда мы их зовём. Ведь не зря же мы прощаемся с умершими под корнями деревьев, от которых тепло приходит. Вот я и попросила свою маму о помощи, и она не отказала…

Пётр обнял Хладу за плечи, притянул легонько к себе, поцеловал в голову и сказал:

– Жаль, что так случилось с твоей матерью… Да и отец твой так рано пропал в тумане на стыке миров. Но теперь знай, что часть моего улова, всегда будет твоим. И моей дочке, когда подрастёт, мы с Арги будем часто рассказывать, кто помог подарить ей жизнь. Ты достойна этого! Жаль, что ты уже не девчушка, а то взял бы тебя в свою семью! – с улыбкой закончил он.

Хлада долго ворочалась и не могла уснуть от мыслей, что крутились в её голове. Уже давно померкли крылья сиялок, что висели в фонаре на стене, но девушка всё лежала и смотрела широко распахнутыми глазами куда-то сквозь стены своего жилища. Ведь она особенно ясно поняла, что черви отозвались на её зов о помощи при родах не просто так. Хлада догадалась, что что-то особенное в её словах и прозвучало сигналом для них. Да ещё этот разный свет… Ведь когда она взывает к червям об улове моллюсков, то и свечение идёт мутно-белого цвета, а не оранжево-жёлтое, когда тепла просишь. А сегодня, так вообще было оранжево-алое. Такого Хлада никогда не видела. Да ещё и видения эти про малышку в белой накидке. Оттого-то и подарила свою накидку не думая, хотя теперь немного жалела.

«Ну, и ничего!» – мысленно успокоила себя Хлада и улыбнулась. – «Вот приедет дядька Раскт, или другой ездок, тогда может опять сменяю у него за улов новую накидку. Чего горевать-то попусту?»

Раздумья снова и снова продолжали будоражить девушку, и она в который раз вспоминала и вспоминала слова, что мысленно кричала при родах.

Внезапно Хлада поняла, что со словами о помощи, она представляла не каких-то посторонних, а себя и свою мать, которую ни разу не видела, и это детальное видение и стало основой, на которое отозвались черви!

«Так вот как вы понимаете нас?!» – покрываясь мурашками от внезапно открывшейся тайны, подумала Хлада. – «Вам надо говорить слова просьбы и представлять то, что я хочу, тогда вы и помогаете?!». Она съёжилась от догадки и накрыла голову подушкой. В который раз девушка стала рассматривать в своих видениях малышку, что барахтается в пуховой накидке на руках у смеющейся женщины.

Слёзы выступили на глазах Хлады, от воспоминаний рассказов наставниц, как её после родов и смерти матери, долго выхаживали и боялись, что и она тоже умрёт. Ведь с момента рождения она не издала ни крика, а только кряхтела и сопела сердито. Оттого и назвали её Хладой, потому что была холодна и в момент рождения, и в своих эмоциях после. Даже когда подросла под чутким наблюдением наставниц, и особенно матери Вайзы, всё равно оставалась чуть отрешённо-холодной со всеми. Да, и сколько себя знала Хлада, она не помнила, чтобы дурачилась, бегала и орала с остальными детьми, которых оставляли наставницам, пока все взрослые работали, кто на улове, кто на кухне, а кто и на пряже. Хлада уже с детства, ощущая своё особое одиночество и тоску от того, что взрослые нянчатся со своими детьми и лишь немного уделяют ей внимание, внутренне отреклась от любой сторонней ласки, чтобы не ранить себя ещё больнее. Лишь ездок дядька Лэви, давний друг погибшего отца Хлады, каждый мах