Встретились они на дискотеке. Пару раз потанцевали. Потом она пригласила его пройтись, подышать воздухом. В подъезде какого-то дома он неожиданно прижал её, она откликнулась, ну, и понеслось…

С первых же минут близкого знакомства Алёна как-то сразу взяла инициативу в свои руки. Не успел Толя опомниться, как уже переехал к ней жить, в её комнату, что она снимала в двухкомнатной квартире пятиэтажного хрущевского дома, и ежевечерние обходы электрохозяйства, далёкого от проживания общежития, сразу же стали для него обременительными. Спустя месяц утомительных мотаний через весь город, пришлось уволиться.

Дядя Яша советовал не торопиться с подобным решением. Но молодость не терпит отлагательств. И вот, когда волна эмоционального увлечения прошла, а гормональный всплеск уступил место пресыщению, наступила пора разобраться с перспективами новой жизни. Тем более, что глаз начал придираться к деталям, и характер подруги не доставлял больше никакого удовольствия. Не любил Толя, чтобы им распоряжались, и уж, тем более – напрягали. Поэтому перспектива длительных отношений, что ясно нарисовалась на горизонте, как-то не сильно его обрадовала. Не хотелось, вот так, сразу, отдавать себя целиком тому, кто весьма приблизительно отвечал внутреннему представлению о женской красоте и гармонии.

В этот вечерний час дядя Яша, как обычно, сидел в своём двухкомнатном, служебном номере перед телевизором, и пил чай с абрикосовым вареньем, что присылала ему сестра из далекой Абхазии.

– А-а, Толик, проходи, проходи, – радушно встретил он вечернего гостя, указывая рукой на свободный стул, – Молодец, что пришёл. Садись. Чай будем пить. Новости слушать.

– Спасибо. Охотно, – Толя скинул сумку на пол, привычно повесил плащ на вешалку возле двери и зашёл в санузел помыть руки.

Через минуту слегка посвежевший молодой человек подсел к столу.

– Что грустный такой? Случилось что? – поинтересовался дядя Яша, ставя перед ним ярко раскрашенную петухами чайную чашку с горячим чаем.

– Вернуться хочу, дядя Яша. Задолбала семейная жизнь, – признался тот, – Не думал, что оно всё, вот, так, выйдет.

– А, как, ты, думал? Думал, одни удовольствия тебе приготовлены? Так, ты, думал? – придвинул к нему хозяин общежития корзинку со сдобой, – Это, ты, погоди, не торопись. Женщину бросить, много ума не надо. Ты разобраться попробуй. Что она такое для тебя, теперь, есть?

– Напрягалово, – тут же выдал Анатолий, надкусывая булочку с маком.

– Хорошо, вам, молодым рассуждать. Легко вы живёте, как я посмотрю, – покачал комендант круглой головой, – Плывёте по течению, а чуть что стало не так или пошло как-то потруднее, так вы сразу в сторону. Очень вы напрягаться не любите. Себя очень любите и бережёте. Непонятно только для чего? На какие такие подвиги силы копите?

– А, вдруг, завтра война, а мы все уставшие? – улыбнулся гость.

– То, что вы все себя там, как надо, покажете, в этом я нисколько не сомневаюсь. На один рывок всех вас хватает, если, конечно, наподдать сзади, как следует. Но жизнь не война. На рывок её не возьмёшь. Она требует постоянных усилий. Каждый день. Каких-то поступков, действий. А вот их-то вам совершить, никак не получается. Боитесь вы все поступки совершать, что ли?

– Какие поступки?

– Разные. Пока вам не скажешь, что надо сделать, вы ничего сами не сделаете. Лампочку в патрон не ввернёте. Будете в темноте сидеть, глаза себе портить, а лампочку не замените. Как это расценивать? Такое впечатление, как будто в вас жизненной энергии мало осталось. Несете её в себе, и расплескать боитесь.

– Может, и, правда, мало, – согласился молодой человек.