Но, как поётся в одном широко известном шлягере, «надо благодарно принимать» всё, дарованное Всемилостивым Творцом. Даже в отсутствие подходящей закуски.

После «разминки» мои братья по духу отправились в пятый этаж, мне же была уготована участь добротоделания во славу Божию. Выйдя на свежий воздух и избавив лёгкие от запаха как сырости, так и сытости, неизменно царивших в архондарике, азъ трудолюбивый окинул печальным взором ландшафт предстоящей битвы с сорняками и остался слегка удручён.

Окончить жизненный путь на этой обетованной земле мне, разумеется, не светит – умереть на Святой Горе ещё надо заслужить, – но безапеляционный факт, что за время послушания у меня могут родиться внуки и правнуки, был неоспорим.

Впрочем, куда мне было торопиться? Как говаривал не совсем почтенный персонаж известной советской кинокомедии, у меня учёт в сутках. А в них, как известно, немногим более двадцати четырёх часов, если взбодриться на час пораньше…

Уже через полчаса I’m стал понимать, почему для работы на хлопковых плантациях соединённоштатники применяли исключительно труд потомков Хама. На широте Афона даже в первой декаде мая у потомков Сима мозг переходит в газообразное состояние спустя сорок три минуты, а после часа с хвостиком не только трава, даже слоны становятся розовыми.

Как же надо было нам с Димой благодарить Отца Небесного, что позавчера даровал нам неразумным живительную прохладу вкупе с благодатным дождём! Слава Богу за всё!

Но тут же поймал себя на мысли, что в данный момент мне хотелось влаги с небес меньше всего на свете.

Что такое ковыряться в сырой земле, знаю не понаслышке ещё со школьных годов, когда мы в октябре месяце в белоснежных полях под Москвой отмораживали конечности в битве за урожай картофеля.

Телефон просигналил мне, что ещё я не всеми позабыт-позаброшен, но пришедшая SMS-ка радости не прибавила, более того, добавила головной боли. Далёкий друг оказался немного недалёким и попросил меня встретить его с Тарзаном в аэропорту и приютить на пару дней, а то в гостиницу с мопсами не селят. Что ему ответить? Чтобы прямиком следовал в Салоники и первой же лошадью на Афон? Неужели не мог позвонить тремя днями раньше, если так уж невмоготу ему расстаться со своим четвероногим питомцем даже на минутку?

«Опять впадаю в грех осуждения», – последнее, о чём успел просигналить мне мозг, прежде чем я, резко привстав, дабы размять затёкшие конечности, увидел картину Апокалипсиса.

В глазах у меня нарисовалась кристаллическая решётка эмилпропилбутана, а в ушах трубы-дуры запели «Саданули в огороде». I’m ощутил себя летящим на ковре-самолёте, вот только пункт назначения в билете указан не был, о. И – й впопыхах забыл обозначить. Однако, спустя секунды я «приземлился» и был готов к таможенному досмотру.

Ответ незадачливому собаководу-любителю был предельно краток, тем не менее позволил мне основательно повысить кислотно-щелочной баланс и привести зазоры между извилинами в соответствие. Что Бог ни делай – всё к лучшему.

Ответного послания ваш покорный так и не дождался, значит, далёкий друг, хочется надеяться, останется им ещё на некоторое продолжительное время. Ну, очень хочется надеяться…

Пока I’m давил на клавиши дебильника, мои попутчики успели поменять внешний вид и в достопамятное мгновение как раз вышли из дверей странноприимного дома. Никита сменил «память об Иерусалиме» на импозантную ковбойскую шляпу, а его шоколадно-кремовый загар стал ещё красноречивее на контрасте с белоснежным батником.

Вольдемар в этом отношении являл противоположность своему брату во Христе, поскольку за солидный стаж нашего знакомства ни разу не видел его в безрукавке. Складывалось ощущение, что он никогда не покидает православного храма даже мысленно.