– Какого сенокоса? Сибирь что, страна вечного лета?

Никита чуть-чуть раздвинул в улыбке свои тонкие губы, а глаза просто искрились от смеха.

– Сенокосом я называю дебильный маятник: день самца – день самки. Когда у меня день год кормит. А ещё четырнадцатое февраля – день нетрадиционной ориентации. Тоже хватает сумасшедших, когда чуть ли не сносят цветочные киоски. Только держись! Вот и держусь.

Нетрадиционный юмор моего визави вызвал во мне небывалый подъём настроения, понеже вот уже много лет все эти пережитки советского идиотизма вызывают у меня архинегативные эмоции, но придумать им достойное название до сих пор не удавалось. Или просто лень было. А тут с места в карьер!

Я мысленно воздал благодарность Всевышнему за такого попутчика, с которым не только не соскучишься, но и обрящешь «полцарства за сюжет». Ведь все наши беды происходят из-за того, что пока мы чувствуем себя слишком как дома, пока не возникнут неразрешимые проблемы, мы не ценим дарованных нам попутчиков.

Лишь когда известная птица клюнет в известное место, мы вспоминаем о них, к тому же забывая благодарить.

Никита на моё скромное «ха-ха» отреагировал таким же скромным немым вопросом, будто сообщил общеизвестную многократно повторявшуюся истину. А убелённый сединами кент вдруг проявляет поистине младенческую наивность, даже как-то неловко получается.

Он слегка поменял позу, в чём, при его кипучей энергии, была регулярная необходимость, и решил восполнить мои пробелы в знаниях по истории отечества и его вооружённых сил.

– Ты считаешь, что день дезертира достоин более красноречивого названия? – начал он.

– Просто как-то не задумывался над этим, – я слегка пожал плечами и сделал губёшки бантиком. – Когда служил, тогда был просто повод для пьянки и лишнего выходного, а позже мне были настолько параллельны все эти выдуманные праздники…

Другое дело Пасха или Рождество – ни один православный человек не может остаться безразличным…

– То-то и оно. А какой повод для этого шабаша? Еврей создал банду для войны с русским народом? Сам как думаешь, разве за прошедшее тысячелетие некому было Русь защищать?

– Я так не думаю! – Мой ответ прозвучал как выстрел, Никита даже зажмурился.

– Вот видишь. То есть это прямой намёк на отрицание тысячелетней истории России. Как будто история началась с октябрьского переворота, а раньше на одной шестой части суши жили только медведи и аисты. А в октябре семнадцатого аисты принесли младенцев, – секса-то не было, – и появилось первое в мiре социалистическое отечество, которое потребовалось защищать от всего мiра. Можно подумать, раньше защищать Россию было необязательно.

– Должен с прискорбием констатировать, что твоими устами глаголит истина. Аминь.

Я поднял свой la copa del vino tinto[6] и предложил тост за славное русское воинство. Никита с огромным воодушевлением поддержал мой благой порыв, и вот уже наши одноразовые copas[7] ополовинились ещё на один глоток. Шоколадные ассорти также неумолимо сокращались.

– Вот, что меня поражает, – продолжал мой новоявленный братишка, – не то, что день национального позора сделали праздником, а та дьявольская хитрость, с которой это обыгрывается. Казалось бы, что в этом плохого, что народ почитает своих защитников? Вопрос весь в том, в честь какого события устанавливается тот или иной праздник.

Православные праздники понятно, все они в честь дня представления пред Господом того или иного Угодника Божия. Я не беру Двунадесятые праздники, здесь поминаются события Нового Завета, связанные со Спасителем или Богородицей.

Но и память основных событий российской истории также связана или с грандиозными победами русского оружия над супостатами, или, скажем, с основанием Москвы, то есть Третьего Рима; Санкт-Петербурга; других городов. Но чтобы праздновать день разгрома под Аустерлицем или при Цусиме…