– Ты пьяна.

– Значит, я мыслю более адекватно.

– Как это понимать? – Он сильно сжал меня в своих объятиях, не давая мне и пошевеливаться.

– Ты понял. Мне так плохо, – я вырвалась из его хватки и, поддавшись вперед, прижалась к Владу. Наши губы соприкоснулись, и я была более чем настойчива.

– Нет. Мы не будем делать этого. Пойми, я люблю тебя и не собираюсь «пользоваться случаем».

Я пожала плечами и, ничего не сказав, вышла на улицу, взяв с собой бутылку, в которой оставалось совсем немного виски, буквально на пару глотков. Я села на заснеженную, промерзлую скамейку и посмотрела на небо: звезд не было видно, и все было таким черным, неприятно темным. Я кинула бутылку в кирпичную стену, и она вдребезги разбилась. Удобно пристроившись на деревянном стуле, сон быстро забрал меня в свою чарующую страну.

Вот только сны эти не всегда сказочные и прекрасные, как все говорят, не всегда мы видим то, о чем мечтаем, порой смерть и хаос несет в себе обычный сон. И порождает он этот хаос в тебе самом. И когда теряешь связь с реальным миром, то почти невозможно вернуться назад, ведь ты уверен, что настоящее перед тобой. Показывает ли сон будущее? Не думаю. Это всего лишь наша интуиция, которая имеет место быть в нашем сознании. Где-то глубоко мы знаем свое будущее, только добраться до этой глубины с помощью науки и исследований нельзя. Мы все всегда усложняем, я это не раз еще скажу, и мы привыкли к сложностям, а когда нет этих преград, то мы запинаемся и падаем, потому что видим обман и подвох там, где его нет.

И порой мы не в силах сами выйти из сна, потому он бывает настолько жизненным, настолько сильным и властным. Вот и в этот раз я сама бы не выкарабкалась. Я открыла глаза, а надо мной стоял Влад, вспотевший и исцарапанный, глаза были широко раскрыты, и он не мог отдышаться.

– Что с тобой? – спросила я, еще толком не понимая, что случилось, и где я.

– Со мной? Адриана, что с тобой? Я вышел на улицу минут через 15, чтобы изви… объяс… А ты… ты горела и плакала и… – он перевел дыхание и продолжил. – Я хотел подойти к тебе, но вокруг было такое мощное «поле», меня отбросило в сторону, – он показал на шершавую стену дома и на царапины. – Ты вся дергалась и что-то повторяла. Нет, не что-то, ты говорила: «Я же не убийца». Теперь я понимаю, что с тобой творится. Я до этого момента вообще не хотел думать о том, кто ты и что можешь делать… что сделала, а сейчас я вижу, что ты сильно переживаешь из-за того убийства. Но я хочу сказать, как бы ты ни менялась, что бы ни происходило, мы не позволим тебе потерять себя. Я только сейчас понял, как сложно тебе приходиться, раньше просто не хотел это признавать.

– Обними меня, это все, что мне сейчас нужно, прошу, просто сядь рядом и обними.

Мы так до самого рассвета просидели вдвоем; его объятие, его присутствие стали для меня спасением, но я осознавала, что все эти чувства и эмоции будут лишь мешать мне, и что сила такого рода и ответственность, возложенная на мою личность, требуют полной отдачи. Но в тот момент я об этом не думала; я просто сидела, он крепко прижимал меня к себе и согревал своим теплом, я слышала, как бьется его сердце, и мне было лучше… правда лучше.

– Ох… вы что тут делаете? – испугался Женя от неожиданности, выйдя на крыльцо. – Вы тут всю ночь просидели?

– Нет, часа три, наверное… – ответила я и растормошила задремавшего Влада.

– Итак, Адрин, какой план? – потягиваясь, спросил дядя.

– Поезжай на работу, Е.Б. останется тут с кем-нибудь, думаю, с тобой, Вадь. А мы с В.Б. поедем в школу. Надо с А.А. и А.Б. поговорить и… Надо собирать людей для битвы. Я знаю о рисках и все такое, но вчетвером нам не выстоять.