– Зачем ты… именно ты её защищаешь?

– Я пытаюсь понять. Представить себя на её месте.

– Не надо. Не стоит пытаться оправдать её. Не все заслуживают оправдания.

– А кому дано решать, кто заслуживает, а кто нет? – грустно вздохнула Вика.

Разумов покачал головой.

– Я тебя не понимаю. Мне показалось, что ты… хочешь быть с Андреем, – изумился он, – что даже несмотря на все мои предупреждения, не собираешься отступать. Что он нужен тебе.

Вика нутром чувствовала, что сейчас она буквально проходит своё первое испытание верности в глазах Разумова. Верности Андрею.

– Я не собираюсь отступать. И уступать его тоже не буду, – она упрямо посмотрела ему в глаза, надеясь, что он хорошо читает людей и всё поймёт и сам. – Но у меня есть одна проблема, с которой я не умею справляться. Я во всех людях вижу в первую очередь хорошее. Пытаюсь понять их поступки и мысли, влезть в чужую шкуру, найти оправдания. Иногда это выходит мне боком, я знаю.

Разумов невесело усмехнулся.

– Это ты про меня? Я надеялся отпугнуть тебя ещё в первый раз, а ты всё равно пыталась со мной найти контакт, общаться и даже подружиться. Нахрена, правда, не знаю.

– И про тебя тоже. И я не пожалела, что знакома с тобой. Но в первую очередь это касалось Андрея. Наше с ним знакомство тоже началось не лучшим образом, мне он не понравился, да он просто бесил меня, если уж быть честной. Но я смотрела глубже, я искала причины и смыслы в его словах и действиях. Я заглядывала внутрь, – Вика смотрела на него, будто и вправду могла увидеть его нутро, его просвеченную рентгеновскими лучами полупрозрачную душу, – и я разглядела его настоящего. Хотя ты знаешь, что он может быть и пугающим. Но теперь для меня это всё ничего незначащая шелуха. Пыль, пепел, который можно стряхнуть.

– Тут уже скорей обгорелая корочка, – отвёл глаза Алексей и покачал головой, вспоминая о друге, – не боишься, что ковыряя её, ты сделаешь ему больно?

– Я не собираюсь его ковырять, и обещать исцелить я тоже не буду. Это не в моих силах, такие «ожоги» требуют времени и правильных врачей, а не таких шарлатанов, как мы с тобой.

– Уговори его, – вдруг оживился он.

– В чём?

– Чтобы он пошёл к терапевту из ассоциации. Все эти приступы ему ни жить, ни работать не дают. Ты нашла к нему подход, он должен тебя послушать. Иначе у него будут большие проблемы с работой, а без неё вряд ли он сможет нормально жить.

– Я постараюсь, – кивнула Вика, – но не могу ничего обещать. Я пока с трудом представляю наше дальнейшее с ним общение, потому что у него дома… – Вика замялась.

– Завелась другая женщина? – криво усмехнулся Разумов.

– Да, – Вика тоже слегка улыбнулась, – подходящее слово.

– Ладно, – он положил ей мягко руку на плечо, – утро вечера мудренее. Мы что-нибудь придумаем.

Вика согласно кивнула и попрощавшись, проводила его. Похоже, Разумов рассудительно решил, что в качестве союзника против ненавистной ему Ольги, Вика вполне подходит. А может быть, он действительно начал испытывать к ней какую-то симпатию и это может перерасти в дружбу? Такого верного и отчаянного друга Андрея лучше иметь в друзьях, чем во врагах. Он определённо нравился ей всё больше.

Хотя окончание разговора заставило серьёзно задуматься о её так называемой «проблеме», о которой она упомянула. Ведь выходит, что благодаря ей она не только разглядела Андрея настолько, чтобы потерять от него голову. Именно из-за этой же особенности и желания всех увидеть изнутри, понять и найти смыслы, она столько лет прожила с Ренатом, находя оправдания каждому его слову или поступку, каждой его манипуляции. Даже когда он избил её саму и отправил в больницу Игоря, Вика умудрилась найти его поведению разумное, как ей казалось объяснение. Достаточно веские причины, чтобы поступок не казался таким страшным, как был на самом деле. Она просто перевела все стрелки на себя, назначила себя виноватой и обелила Рената в своих же собственных глазах. И этого никогда бы не увидела, если бы не взгляд Маши со стороны, которая в итоге и вытащила её из его гипнотизирующего плена, как мартышку из пасти удава.