Вздохнув, Лиза медленно приблизилась к мужчинам и остановилась в метре.

– Привет, – поздоровался Макс и, решив, что здесь он лишний, отправился на лед.

Меркулова проводила его взглядом. Она и не подозревала, что в этот момент Женя внимательно изучает ее лицо, что он заметил грусть, мелькнувшую в ее глазах.

– Лиз, я тебе вот что предлагаю…

Голос тренера заставил ее обернуться. Она мигом переключила внимание и сосредоточилась. От того, что он скажет, зависела ее дальнейшая жизнь, по крайней мере, то, кем она будет в этой жизни… или кем не будет.

Миронов с удивлением отметил внезапную перемену, произошедшую в Лизе всего за мгновение. Она будто вся подобралась, взгляд стал твердым и решительным. В ней странным образом сочеталась сила и ранимость, твердость духа и трогательная нежность. Но помимо прочего, Лиза обладала огромной силой воли.

– Честно говоря, не уверен, что поступаю правильно, но… если ты захочешь вернуться, я готов снова тебя тренировать. Главное, чтобы ты понимала, что действительно этого хочешь и готова к этому.

– Хочу, – четко выговорила она.

Глаза ее вспыхнули, ответ прозвучал негромко, но уверенно, так, что сомнений в ее желании не осталось. Сегодня на Лизе не было банданы, и короткие светлые волосы придавали ее облику особую беззащитность. Но глядя на эту девушку с наполненным решимостью взглядом и расправленными плечами, никто бы не посмел назвать ее слабой.

– Я разговаривал о тебе с нашими врачами.

– И что они сказали?

– Ничего конкретного. И это меня обнадеживает. В общем, Лиза, попробуем. Но если следующее обследование покажет, что тебе стало хуже… – Женя многозначительно замолчал.

– Я согласна. Только… – Она немного замялась, словно испытывала неловкость из-за слов, которые должна была произнести. – Я слишком быстро устаю, Вы же знаете. Если это не пройдет… – Она поджала губы и отвела взгляд.

– Прошло слишком мало времени.

– Три месяца.

– Это очень мало. – Миронов смотрел на Лизу и думал о том, что если бы она сразу попала к нему в группу, сейчас, вероятно, перед ним стояла бы олимпийская чемпионка. В ней было что-то такое, чего не было ни в ее брате, ни в Максе. Какая-то невероятная внутренняя энергия, стойкость и искренность. Женя едва заметно улыбнулся собственным мыслям. – Перегружаться тебе сейчас ни к чему. Постепенно будем добавлять элементы, отрабатывать их. Думаю, пока двух-трех часов в день тебе будет более чем достаточно. А дальше посмотрим.

– Но три часа… – попыталась было возразить Лиза.

– Два-три часа, – беспрекословно повторил Евгений. Лиза коротко выдохнула, осознавая, что спорить мало того, что бессмысленно, так еще и глупо. – А теперь иди отдохни. – Женя приглашающе открыл дверцу и протянул подопечной чехлы от лезвий.

Лиза уселась на трибуну и накинула на плечи плед, предусмотрительно принесенный тренером. Забота, с которой Миронов к ней относился, так трогала Лизу, что у нее на глаза порой наворачивались слезы. Быть может, отчасти причина того, что она хотела вернуться на лед, была именно в отношении к ней тренера. С Бернаскони все складывалось совсем иначе. И сейчас, когда она ощутила разницу, так не хотелось все терять. А еще Макс…

Она укуталась в плед и в задумчивости уставилась на каток. Непривычно было видеть его на льду одного. Уже почти три недели она приходила в школу едва ли не каждый день, а привыкнуть все равно не могла. А еще ей было страшно, что однажды рядом с ним она увидит новую партнершу. Красивую, яркую и талантливую. Осознавая неизбежность этого и желая, чтобы у Макса все сложилось, она все равно боялась. Потому что все эти три недели он брал ее за руку, и они делали несколько кругов по катку. Вместе. От его большой ладони исходило такое тепло, что, казалось, оно согревало Лизу до самого сердца. Она постоянно твердила себе, что не должна так смотреть на него, не должна ждать встреч с ним, не должна обмирать, услышав его голос, и сердце ее при его касаниях учащенно стучать тоже не должно. Но, приходя домой, Меркулова осознавала, что в сражении с самой же собой она снова оказалась проигравшей. Лиза не понимала его отношения к себе: порой ей казалось, что он едва сдерживается, чтобы не сорвать на ней злость, порой он отпускал в ее сторону колкие и довольно обидные замечания, а порой… Несколько дней назад у нее опять закружилась голова. Макс тогда уверенно обхватил ее за талию и увел со льда. Она не смогла выдержать его серьезного, полного беспокойства взгляда. И высвободиться из его рук тоже не смогла – не захотела. Если бы можно было, не думая ни о чем, прильнуть к его груди, закрыть глаза и прошептать его имя, она бы это сделала. Какая все же она безнадежная дура!