– Итак, что, если никому не удастся сразить нас наповал, что дальше? – спросил Дилан, наверное, в десятый раз за неделю, устав от бесконечного спора. Он сидел справа от меня, вытянув перед собой длинные ноги в джинсах с подворотами. Я взглянула на него, и он бросил на меня страдальческий взгляд, его зеленые глаза умоляли меня помочь ему покончить с этим безумием. – Может, мы просто выберем кого-нибудь для телесериала, – предложил он, – и вышвырнем его после истечения срока контракта?

– Мы ни за что не станем этого делать, – сказал Джесси.

– А почему нет? – возразил Зейн. – Да какая, на хрен, разница? Разрулим все, насладимся шумихой и уволим его, если он ни к черту не годится.

– Ни за что на свете, – сказал Джесси. – Я не стану делить сцену ни с кем, с кем не хочу ее делить.

– Никто не хочет, – вставил Броуди. Он стоял, прислонившись спиной к стене, скрестив руки на груди в своей кожаной мотоциклетной куртке и едва ли проронил пару слов с тех пор, как ушел последний гитарист. Обычно он молчал, когда работали камеры, но теперь, когда все закончилось, а мы все еще дискутировали, нам явно нужен был голос разума. – Но у нас есть обязательства перед телекомпанией. Если мы не сможем отобрать кого-то, они могут ожидать, что мы продлим съемки и продолжим поиски.

Он посмотрел на продюсера сериала, который тоже сидел, прислонившись к стене, и играл на своем телефоне. Он вообще почти не разговаривал, только с энтузиазмом целовал нас в задницы при каждом удобном случае, полностью полагаясь на Лив в творческом подходе к делу.

И где, черт возьми, она сейчас? Она была частью сделки и, честно говоря, главной причиной, по которой телеканал дал зеленый свет сериалу.

Главной причиной, по которой мы согласились сниматься в сериале.

– Это не заложено в текущий бюджет, – подтвердил продюсер, глядя на нас и энергично кивая, как будто сказал нечто полезное. Фрэнк или как его там? Я не потрудилась запомнить его имя. – Но да. Они, вероятно, попросят.

– К черту бюджет. – Это был Зейн.

– Согласен, – сказал Джесси, и я перевела на него взгляд, потому что на согласие с Зейном у него обычно была аллергия. – Я лучше заплачу из своего кармана и продолжу поиски, пока мы не найдем кого-нибудь подходящего. – Его темно-карие глаза встретились с моими; до его великолепного лица было рукой подать. У меня слегка скрутило живот, но не так, как в то время, когда мы были парой. Или раньше, когда я безумно сильно хотела, чтобы мы стали парой.

Виной тому был дискомфорт.

И я задумалась: когда же, черт возьми, это пройдет? Смогу ли я когда-нибудь смотреть на него и не чувствовать… ничего? Ничего, кроме того, что я чувствовала, когда смотрела на Зейна… совершенно безличное восхищение его мужским обаянием, которое совершенно не находило никакого отклика во мне.

Я отвела взгляд. Они с Зейном были правы, но не это я хотела услышать прямо сейчас. Этот поиск выжег нас дотла. Не тот поиск, который начался с прослушиваниями на прошлой неделе. Поиск, который начался семь лет назад, когда мы потеряли Сета.

С тех пор, как Сета Бразерса уволили из группы, у нас сменилось восемь ритм-гитаристов. И формально никто из них не присоединился к Dirty. Они были наняты по временным контрактам в качестве студийных или гастролирующих музыкантов, или же они играли в качестве «специальных гостей» на наших альбомах. Эту зияющую дыру почти удалось заполнить, когда полгода назад мы наняли самого Сета.

Тот контракт продлился считаные дни.