Все с нетерпением ждали паспорта Абель. Семья – чтобы отправить ее на завод, сама Абель – чтобы сбежать. Поселок, где жили Клаусы, находился в сутках пути от столицы Козодоя, которая так и называлась Козодой. У администрации колонии, видимо, было туго с воображением, потому что большинство поселений именовалось по номерам, а другие города имели порядковое число: Козодой-1, Козодой-2 и Козодой-3.

Козодой-3 лежал за огромными пустошами выработанных рудников, раз в месяц туда отправлялся поезд, и Абель однажды собиралась отправиться вместе с ним.

К ужину она вернулась почти сытой и почти здоровой – по крайней мере, физически. По дороге Абель заглянула в один из своих тайников, устроенном в дупле старого дерева рядом с колодцем. За лето она набила его достаточным количеством сушеных ягод, орехов и клубней, хотя и понимала, что запас смешон и продержаться на нем всю зиму не удастся. Там же, под деревом, она сварила пару клубней одного растения, которое показала Леста. Старуха не помнила его названия, но вкус у корней оказался изумительным, а состав питательным. Эта трава росла повсюду, и Абель удивлялась, почему козодойцы до сих пор не догадались массово употреблять его в пищу. В том же котелке она сварила несколько целебных листьев из запасов Лесты, обработала царапины и к вечеру чувствовала себя почти идеально.

Это «почти» преследовало ее всегда. Почти сытая, почти проснувшаяся, почти довольная – редко, но и такое случалось.

Уже стемнело, когда она подошла к дому и какое-то время наблюдала за семьей через окно. Дом Клаусов был небольшим, но мать вкладывала в него столько сил и любви, что каждая его деталь – от подоконников до ковриков – выглядела изящной и уютной. Отец и мать сидели вместе, улыбались. По правую руку от родителей расположились братья – по старшинству. Рат выглядел объевшимся рыбой котом. Он сыто жмурился и добродушно поглядывал на пустующее место Абель. По левую руку сидела Клара и две девушки, помогающие по хозяйству. Какие-то дальние обнищавшие родственницы, приехавшие в их семью этой весной. Мать прониклась к ним непонятной любовью и даже собиралась отправить их на учебу в женский колледж Козодоя, за что Абель, не раз просившая родителей послать ее учиться, девиц сразу невзлюбила. Впрочем, те тоже не питали к ней симпатии – за красные глаза, как объяснила Клара.

В целом, картина в окошке была мирной, теплой и доброй. Она всегда была такой, когда Абель смотрел на эту семью со стороны. Много раз задавая себе вопрос, зачем Клаусы взяли ее из приюта, она довольно быстро находила не утешающий ответ: ради денег. За каждого приемного ребенка полагалась ежемесячная государственная выплата, которая прекращалась, когда дитю исполнялось двадцать лет. Ее случай. С нового года деньги от администрации Козодоя заканчивались, и понятное дело, Клаусы спешили отправить обузу работать. А так как Завод был единственным местом, где можно было пристроить молодую, неграмотную и без образования, то будущее Абель было предсказуемо.

Как бы ей не хотелось, но входить в дом пришлось.

Сорок минут отцовской ругани, материнских причитаний и косых взглядов братьев пролетели быстро. Клара смешила ее, показывая из-под стола пальцы, сложенные в виде рта – она очень ловко изображала ими орущих родителей, из-за чего Абель, и правда, едва не рассмеялась. Помог взгляд Рата, который был подобен ушату с ледяной водой.

После того как все выпустили пар, ей позволили сесть за стол, а Рат от души положил ей в тарелку горку мясного рагу, успев угрожающе прошептать: только попробуй не съесть.