Лицо Патрика оставалось бесстрастным, но он послушно – слишком послушно – поставил саквояж на пол. Джулиана махнула рукой в сторону столика:

– А когда будете уходить, можете унести поднос и грязные тарелки!

Какое-то время Патрик задумчиво глядел на нее, словно обдумывая некое решение. перешагнул через порог. Остановился. Затем закрыл дверь, повернул в замке ключ.

Джулиана начала медленно пятиться. Она обвела взглядом комнату, прикидывая, что он намеревается делать, что именно его тут заинтересовало…

Кровать. Ванна. Бюро. Окно.

Ее испуганный взгляд остановился на кровати. Если она права, то намерение мистера Чаннинга ужасно. Но еще ужасней то, что ее взбалмошное сердце, кажется, приветствует его…

В полумраке комнаты Джулиана с трудом различала выражение глаз Чаннинга. Задумчиво повертев ключ в руках, Патрик сунул его в карман.

– Вы вполне могли запереть дверь, и все же не сделали этого. Это в ваших правилах – бездумно полагаться на волю слепого случая?

Джулиана вздернула непокорный подбородок:

– Я не верю в судьбу!

– Стало быть, не верите? Тогда почему вы ее все время искушаете, Джулиана? Вы оставили дверь незапертой, принимая ванну. Это могло весьма плохо закончиться… не все джентльмены стучатся, прежде чем войти.

– Но вы, сэр, вовсе не джентльмен!

Наклонившись, Патрик поднял ее саквояж:

– Кажется, с этим вопросом мы разобрались еще при первой нашей встрече.

Он сделал шаг к ней, и пульс Джулианы тотчас опасно участился. И вовсе не потому, что она очутилась за запертой дверью наедине с человеком, подозреваемым в убийстве. Причина была в том, что она осталась наедине с Патриком, и, похоже, у ее взбалмошного сердца есть свои резоны забиться чаще…

Патрик с размаху бросил саквояж на постель:

– Наденьте что-нибудь. Нам нужно кое-что обсудить.

– Но я не могу одеваться… в вашем присутствии! – запротестовала Джулиана.

В сравнении с вопиющей непристойностью подобной перспективы сцена с викарием казалась просто иллюстрацией к Святому Писанию!

Патрик и не подумал достать из кармана ключ. Вместо этого он просто повернулся лицом к стене.

– Обещаю, что не стану подглядывать. – Его голос еле уловимо смягчился. – Обернусь лишь тогда, когда вы соблаговолите мне это разрешить.

«Его глубокий баритон, – подумала вдруг Джулиана, – вполне способен заставлять женщин срывать с себя одежды». Она даже поежилась.

Впрочем, ей срывать с себя было решительно нечего…

Опомнившись, мисс Бакстер подбежала к саквояжу и открыла его. Вещи лежали в странном беспорядке, и она схватила первое, что попалось под руку.

– Что привело вас сюда, Хавершем?

– Прошу вас, не называйте меня так.

Джулиана встряхнула белую ночную сорочку. Чистая ткань приятно зашуршала.

– А как прикажете мне называть вас?

– Думаю, «Патрик» вполне сгодится. – Он шумно выдохнул. – Я только что из трактира, – сообщил он, адресуясь к стене. – Остальные… то есть мои приятели, обо всем знают.

Джулиана судорожно скомкала сорочку:

– Знают… о чем?

– О нас… с вами. – Его слова, словно мячик, отскочили от выцветших обоев. – И о происшествии с викарием.

Джулиана насмешливо фыркнула:

– Меня совершенно не волнуют слухи, которые распускает его гнусное преподобие! В подчинении у викария всего лишь стадо доблестных шотландских баранов, да простят меня его прихожане! В лондонских светских салонах его слово ровным счетом ничего не значит! – Кинув опасливый взгляд на обращенную к ней широкую спину Патрика, она отбросила наконец последние покровы и стремительно натянула сорочку. – Морег всего-навсего захудалый шотландский городишко, Патрик. Слухи вскоре утихнут.