–Леха! Тихомиров! Два хот-дога купи!

–Спасибо, майор, – серьезно сказал Балашов.

–Кушай. Не обляпайся, – грубо ответил Рязанов и отвернулся.

Взять Балашова в Новосибирске было большой удачей. Потому Рязанов просто подпрыгивал от нетерпения, ожидая, когда подадут поезд и можно будет войти, пристегнуть добычу наручниками и расслабиться на какое-то время, предвкушая, когда все благополучно закончится. Чисто технически нужно было уложиться в положенные по закону три часа, но до Барабинска было четыре на поезде. На машине меньше, но ехать даже на конвойной машине Рязанов не рискнул, как не рискнул отправлять задержанного спецвагоном, в компании таких же страдальцев, но вагона нужно было дождаться, по расписанию они не ходят, а время не терпело. Официального статуса арестованного у Балашова не было, так, задержан по подозрению, формулировка обтекаемая, и начни тот протестовать по пути, требовать адвоката, могли появиться проблемы. Потому Рязанов решил попытаться.

Все решало время, и встреча, на которой он должен был сбыть проблему с рук, забыв навсегда. Из отдела выдернул Тихомирова. Этого пацана с веснушчатым крестьянским лицом он знал давно, приходилось пересекаться и отмазывать идиота от глупейшей истории, в которую тот вляпался по недоразумению. Отмазал. Тихомиров впоследствии оказался верен, как пес, и потому не слишком любопытствовал, почему задержанного везут обычным поездом, в обычном вагоне, почему конвойных всего двое, и почему билеты на всю троицу Рязанов оплачивал из своего кармана, минуя даже попытку выбить казенные деньги из ведомственной бухгалтерии. Учитывая личность задержанного, перевозить его следовало под усиленной охраной, поминутно ожидая от Балашова какого-нибудь крученого финта. Но Балашов вел себя на удивление смирно, и потому Тихомиров успокоился, не замечая, что Рязанов то и дело прикасается к жилетке, под которой торчала рукоять табельного.

Глядя, как молоденький лейтенант расплачивается за обед, Балашов вдруг тихо спросил:

–А ты меня хоть довезешь до места, начальник?

Это было неожиданно, как удар под дых. Рязанов развернулся к Балашову и усмехнулся.

–А что, есть сомнения?

–Я же не дурак, – равнодушно ответил Балашов. – Думаешь, не понимаю, чего ты так суетишься и для кого стараешься? Мальчонку-то специально отослал?

–Не понял, – нахмурился Рязанов, хотя, конечно, все понимал. Балашов не дурак, и никогда таким не был, иначе не удалось бы ему скрываться, виртуозно уходя из засад, словно насмехаясь. И если б не его сантименты, ничего б не вышло и сегодня днем.

–Чего тут непонятного? В спину мне шмальнешь при попытке к бегству? Или что?

Рязанов приблизился настолько, что его смрадное дыхание ударило Балашову в лицо, но тот не сдвинулся с места.

–Хотел бы, я б тебе маслину влепил промеж глаз еще когда тебя брал. Живой ты мне нужен. Пока во всяком случае.

–А, – спокойно ответил Балашов. – Понятно. И где меня встретят?

–Где надо встретят, – буркнул Рязанов.

–Рапорт-то успеешь составить, что я сбежал?

Это снисходительное презрение в голосе раздражало так, что хотелось вбить нос стервеца прямо в череп, каблуками, втаптывая до тех пор, пока он не провалится внутрь. Но Балашов боялся, как бы не храбрился, потому что прекрасно знал, что его ждет, оттого его презрение выглядело напускным и немного жалким. Рязанов не успел ответить. К ним подошел Тихомиров, в каждой руке которого было зажато по хот-догу. Один из них он протянул Рязанову, второй с небольшим сомнением – Балашову. Тот выразительно пошевелил руками.

–Жрать-то я как буду?

–В поезде пожрешь, – отрубил Рязанов. – Двигай, вон, посадка уже началась.