Слёзы срываются с подбородка, волосы липнут к мокрым щекам. Смотрю в никуда, точно мне приоткрыли Вселенную, неописуемо красивую и безобразную одновременно.

Видимое спокойствие рушится, когда приходит вторая волна. Она сильнее – беззвучные рыдания искажают лицо. Я клоню голову, и капли щекочут, замирают на кончике носа и срываются вниз. Каждая – частичка души, воспоминание о Юне, о погоне, о рестриктерах, пытавшихся нас убить. Всё уходит, иссушая меня. Я отдаю эту боль жестокой Вселенной, скатываясь вглубь себя и позволяя эмоциям нахлынуть. Не знаю, что прервёт моё погружение, кажется, ничто не сможет. Я – воздух в разбитом сосуде.

Тень Нио нависает надо мной несуразной громадой, заслоняет свет фонаря. Живот сводит от слёз, истерика душит, и Миллрэт привлекает меня к себе. Громкие всхлипы тонут в его грудной клетке, проходят её насквозь и улетают в небо, где их цепляют Сирены.

Когда боль срывает голос, и я больше не могу плакать, мужчина обнимает меня так крепко, что даже дышу с трудом. Но я благодарна – это то, что нужно. Нио так много, что его руки заворачивают меня полностью. И я снова тону, но уже не в пустоте себя, а в дружеском участии. Обвиваю руками спину Миллрэта и затихаю.

Иногда кажется, что боль не преодолеть, не покой приходит внезапно, сметая поставленные заслоны. Я жива! И твёрдо уясняю, что не одна. Есть человек, которому я могу безоговорочно доверить свою жизнь. Может, мы и из разных миров, но у нас одни интересы.

Нио – мой единственный друг.

Когда я окончательно успокаиваюсь, и объятья становятся неловкими, он отпускает меня.

– Извини, распустила сопли, не удержалась, – говорю глухо и трогаю лицо.

Оно неприятно холодное, но уже сухое – обтерла о толстовку мужчины.

– Стало легче? – задает он единственный вопрос.

– Да, спасибо, – отвечаю уверенно.

Не вру. Иногда надо отпустить эмоции, пока они не порвали тебя на части. Теперь я выпита до дна.

– Хочешь чего-нибудь? – такие простые вопросы, а сколько в них заботы.

Шмыгаю носом и качаю головой. Не чувствую ни жажды, ни голода, ни усталости. Но знаю, что скоро захочу. А мы опять без крова. Плевать, готова спать на скамейке в парке – сейчас не до бытовых вопросов.

Ветер в листве – самый громкий звук, но спокойствие обманчиво. Улица тихо шумит за домами. Добавляю в ночь скрип качелей – сажусь на них и начинаю раскачиваться.

– Как думаешь, насовсем отстали? – спрашиваю я с надеждой.

– Не будь такой наивной, – Нио усмехается. – Скоро они снова нападут на след.

Мужчина садится на перекладину карусели. Нелепость: он такой большой, а она как игрушечная под ним. Я улыбаюсь не со зла, напротив, даже получаю какое-то эстетическое удовольствие. Мы молчим некоторое время, а потом я вспоминаю:

– Ты обещал рассказать про волну. Как ты избавился от рестриктеров? – в сумраке лицо Миллрэта бледное, с тёмными отметинами, оставленными дракой.

– Использовал нейросвязь. Но, если честно, не собирался. Программа запрещает конструкторам использовать боевые команды без надобности. Даже мой уровень доступа ограничен. А тут режим сменился, ключ замкнул цепь… Само собой вышло.

В голове не укладывается. Нио ментально заставил Сирену разрушить крышу павильона и раскидать патрульных! Он разбирается в таких вещах, о которых я не имею понятия. Но сейчас, кажется, и сам до конца не понимает, как это сделал, так что нет смысла расспрашивать. Однако иногда наводящие вопросы помогают прояснить картину.

– Догадки есть?

– Есть одна. Пол в переходе – каменный, с вкраплениями кристалла.

– А его свойство – проводить нейроимпульсы, – выдыхаю я, сообразив.