– Нам пора, – сказала Алина, указывая рукой на дверь. Мы вышли из автобуса. На улице начинало светлеть, фонари погасли, хотя было ещё темно…

– Отличная обстановка, не находишь? – заметила Алина. Мы одни на остановке, никого больше не видно вблизи – насколько эта «вблизь» просматривалась. Да уж, неплохо!

– Ты, наверное, не поверишь, если я скажу, что буквально каждый день в такой оказываюсь?

– Не поверю. А ты не скажешь.

– Не скажу… Тебе, наверное, привычнее должно быть!

– Одна на тёмной остановке с незнакомым парнем? – уточнила она. Прозвучало зловеще, согласен.

– В принципе такого рода знакомства.

– Мне всё же казалось, что это не я инициировала наше с тобой знакомство…

– Это ни о чём не говорит!

– Да уж верно! – хмыкнула она. Я подумал, что она вдоволь наслушалась моих невнятных фразочек и я окончательно упал в её глазах. – Только маленькая деталь: мы сейчас оба здесь, одни, и разговариваем… Кстати, двести десятый!

Мы вошли в приехавший автобус. Я показал карточку, а Алина с застенчивой улыбкой посмотрела на меня. Пришлось искать в кошельке мелочь. Представляю, что про нас навоображала себе кондукторша!

– Не успели познакомится, как ты уже садишься мне на шею! – не преминул в шутку заметить я. Алина скромно потупилась, не в силах сдержать улыбку, но промолчала. – Чего же мне ожидать дальше?

– А чего ты ожидаешь? – продолжая улыбаться, лукаво поинтересовалась она.

– Я же говорю, что понятия не имею! Мне неведомо даже, как следует себя вести и о чём говорить…

– Надо же! А вот все твои предшественники думали, что знали…

– Очевидно, их это не спасло, – ехидно заметил я.

– Их сгубила эта самоуверенность!

– Вот видишь… Я честно говорю, что ни черта не знаю.

– Молодец. Возьми с полки порошок… То есть, я хотела сказать, пирожок.

Я поперхнулся, услышав её оговорку. Возможно, у неё были причины так сказать.

– Ты случайно оговорилась, или это типа шутка такая? – поинтересовался я. Алина отрицательно покачала своей прекрасной головкой, отрицая непонятно которую из частей фразы. Я решил спросить наугад: – Тяжёлое детство?

– У меня? – переспросила она. – Скучное. Могу рассказать, но тебе будет неинтересно…

– Расскажи, – попросил я, смутно предполагая, что Алина не привыкла рассказывать о себе. Чем-то, похоже, я заслужил её доверие…

– Я ранний ребёнок, – начала она. – Когда я родилась, родителям не было и двадцати. Бабушка вырастила меня практически в одиночку, родителей я видела редко. То, что отец наркоман, я узнала случайно и не так давно. Помню только, как в ссорах мама часто упоминала о порошке и б**дях, которые «сделали его не таким, каким она знала его в школе». А ещё помню, как он приставал ко мне двенадцатилетней в неадеквате. Я думала пьяный. Это я уже понимала тогда. Хотя, всё едино. О, как они тогда кричали!.. Мама, папа, бабушка… – Алина говорила тихо, но очевидно что она заново переживала всё то, что рассказывает. – Я сидела, боялась и пыталась закрыть глаза и представить, что ничего этого нет, что всё у нас в порядке… И вдруг оттуда донёсся звук какого-то удара, и всё в одночасье стихло. Потом пришла мама, вся в слезах, и каким-то странным тоном сказала, что убила его. Я сперва испугалась ещё сильнее… А потом вдруг подумала, что можно наконец перестать бояться…

Алина перевела дух, смахнула проступившие на глазах слёзы и вопросительно взглянула на меня, как бы извиняясь, что рассказала мне свою печальную историю. Я только спросил:

– А как из этого следует твой стиль одежды?

– Качаю независимость от бабушки… – усмехнулась она.

– А нельзя ли это как-то иначе делать, чтобы, скажем так, не в ущерб здоровью? – спрашиваю.