– Хорошо. А пока не уснула, скажи-ка мне, за сколько квартиру снимаешь?

– А что понравился район?– Илария хмыкнула. – Я не снимаю, я в своей живу.

– Да ты невеста с хорошим приданым!– я аж присвистнул. Хоть маменька и прививала хорошие манеры, но плебейское иногда вылезало наружу.

– Да я и без приданного хорошая невеста,– Ларька сверкнула глазами и надулась. – Или ты теперь по примеру своей Алёны ищешь побогаче невесту?

Вот же ж, многолетнюю привычку подкалывать не так просто победить.

Уткнувшись в окно, Ларька закрыла глаза и перестала отвечать на мои вопросы. Заснула моментально. Что же она по ночам-то делает, реально работает? Надо менять ей распорядок дня, я люблю ночью спать в обнимку.

4. Жить - хорошо, а хорошо жить - ещё лучше!

ГЛАВА 4. Матвей. Жить – хорошо, а хорошо жить – ещё лучше!

Дача в Сестрорецке принадлежала родителям Глеба. Кирпичный дом в два этажа, небольшой, но уютный и со всеми коммуникациями построили уже его родители. А вот большой земельный участок получили бабушка с дедушкой ещё в советское время за ударный труд. Нет, получили-то они от завода положенные двенадцать соток, а два участка рядом выделили другим передовикам труда. Но те работяги не имели тяги к земле и согласились поменять участки на автомобиль Жигули и денежную компенсацию. Таким образом, бабушка и дедушка Глеба стали земляными магнатами и выращивали на даче картошку, морковку и прочие корнеплоды, обеспечивая себя пропитанием в тяжёлые времена развала Советского Союза. Родители Глеба не имели такого пристрастия к ковырянию в земле. Им милее отдых на заграничных курортах, тем более финансы позволяли. Папа – директор хлебозавода. Мама – главный бухгалтер где-то в бюджетной сфере.

Всё это я рассказал Ларьке, когда разбудил, как она и просила, за двадцать минут до приезда. Немного лохматая, со следом на щеке от серёжки она сидела пару мгновений и часто моргала, пытаясь проснуться. Потом аккуратно потёрла веки. И я подумал, что впервые вижу девушку без макияжа, вот совсем не накрашенную, но такую уверенную в себе. Алёнка, да и многие знакомые мне девы, давно бы уже визжали о том, что не накрашенная словно голая. А Иларька спокойно и неспешно потянулась, поправила задравшийся край кофты и, поудобнее усевшись в кресле, скомандовала:

– Продолжай-продолжай, я вся внимание.

Я хмыкнул, тоже мне, командира нашлась, но продолжил:

– На участке вначале построили двухэтажный дом для бабушки с дедушки, родителей и Глеба. А потом со временем на другом конце родители себе построили небольшой домик. Наподобие финского в один этаж. Там они отдыхают, когда приезжают на дачу. А большой дом для Глеба, ну и, соответственно, для нас – его друзей.

– Прикольно. А у нас не было дачи. Мама терпеть всего этого не могла. Мы в выходные то в поездки катались по пригородам, то по музеям ходили. А сейчас она виноград выращивает и вина продаёт.

– Я вот тоже без дачи. Но формат родителей Глеба понимаю, а вот как его бабушка с дедушкой двенадцать соток под картошку распахать, да потом собрать, да разложить, в погреб убрать. Неееее, это не моё. Максимум сад.

– Сад? – и столько иронии было в её вопросе.

– А что? Весной всё цветёт, летом плодоносит, а осенью и зимой никакой мороки – стоят себе деревья.

– Не думаю, что все так легко. А побелка, подрезка, а болезни всякие? А ещё урожай надо куда-то деть – компоты всякие наварить, варенье.

– Вот умеешь ты убить мечту на корню! Всё, приехали.

Я специально поехал первый, чтобы занять место на площадке, отведённой под машины. Влезало всего три машины, и так, что первые приехавшие машины, подпирались третьей. А тем, кто не успел, приходилось ставить машину внизу улицы на небольшом пустыре. Не то, чтобы мне было очень лень пройтись от машины. Просто я не предупредил Иларьку, что мы приехали с ночёвкой. Вот собирётся она вечером домой, а выехать я не смогу, другие тоже не захотят её отвозить. Такой вот мой коварный план.