– Он заснул?

– Нет, не думаю. Ты спишь? Ян?.. Нет, не спит, но он сейчас не в себе. Я думаю, ему нужно побыть в покое, так что если вы…

– Кто-нибудь заходил сегодня в дом, Рут?

– В дом? Что вы имеете в виду?

– Он сказал, что кто-то украл какие-то вещи из ящиков – что-то про какие-то бумаги.

Рут цокнула языком.

– Он бредит! Вы же знаете. Вчера он заявил, что из телефона раздаются подозрительные звуки, и настоял, чтобы его прослушивали. Сегодня утром заартачился из-за почтальона. Здесь никого не было, кроме меня.

– Просто скажите ему, что никто за ним не придет и что ему не следует бояться.

– А кого ему бояться? – фыркнула Рут, и в ее голосе прозвучали тревога и раздражение. – Здесь же никого нет, кроме меня.

– Просто скажите ему, что я все улажу, чтобы он не волновался, ладно? Скажите ему это!

– Да, конечно. – Рут помолчала мгновение. – Вы придете сегодня?

– Нет, я… – Элоиза колебалась. – В ближайшие дни меня не будет в Копенгагене, так что, если что-то случится, позвоните мне, хорошо?

– Что-то стряслось?

– Нет, но я постараюсь разобраться со всем этим. Выяснить, что именно мучает Яна.

– Ну нет, вам обоим пора уже заканчивать с фантазиями о грабителях. Он понятия не имеет, что говорит. Лучше приходите сюда и…

– Нет, – ответила Элоиза. – Я знаю, вы думаете, что это я удерживаю его на этом свете, но я начинаю думать, что это что-то другое. Я думаю, он отказывается выписываться из этой жизни, потому что боится возмездия.

– Возмездия?

– Да. Расчета. С высшими силами.

– Но… это же глупо! – рассмеялась Рут.

– Разве? Вы ведь сами говорите, что наша работа – делать все возможное, чтобы облегчить людям горе расставания с жизнью. Что наша работа – отправлять их в путь достойно.

Элоиза истолковала молчание Рут как согласие.

– Именно это я и стараюсь сделать.

Элоиза быстрыми шагами прошла через редакцию и спустилась на второй этаж, перепрыгивая через две ступеньки. Она открыла дверь в Исследовательский отдел и оглядела комнату. За самым большим столом сидел Мортен Мунк, человек-гора. Перед ним было два экрана и две клавиатуры, и он печатал на них обеих одновременно, делая округлые, как у пианиста, движения своими толстыми, будто огурцы, пальцами.

– Эй, Мунк?

Офисное кресло повернулось на звук. Солнечный свет, врывавшийся в открытые окна, нещадно слепил Мунка. Ему было тридцать лет, но натянутая кожа придавала ему моложавый вид, так что Элоиза легко могла себе представить, как он выглядел в детстве.

– Мисс Дания! – произнес он с придыханием и так широко улыбнулся, что глаз стало не видно за большими щеками. – Что привело вас сюда?

– Мне нужна твоя помощь, и дело довольно срочное, так что если ты займешься им прямо сейчас, я буду тебе должна самый большой на свете джин-тоник.

Мунк повернулся на кресле и занес руки над клавиатурой.

– Что требуется?

– Мне нужен номер телефона и адрес одной женщины. Она датская подданная – по крайней мере, была – и, насколько мне известно, живет сейчас в Стокгольме.

– Имя?

– Имя неизвестно, фамилия – Ульвеус.

– Есть дата рождения?

– Нет.

– Ну хотя бы примерно, сколько ей лет?

Элоиза вспомнила семейную фотографию в гостиной Фишхофа. Выбеленные джинсы дочери, замшевую куртку, огромные подплечники кричащей блузки Алисы.

Она покрутила рукой.

– В начале девяностых она была подростком, так что я предполагаю, она моего возраста, может быть, на пару лет старше. Ее последнее место жительства в Дании, вероятно, Драгер.

Она дала ему адрес Яна Фишхофа.

Мясистые пальцы Мунка танцевали по клавиатуре, пока он насвистывал мелодию из «Mamma Mia».

– Что-нибудь еще? – спросил он.