– Полагаю, вы даже не замечали, что угнетаете мальчика, – утешительным тоном произнесла она.

– Нет! И он тоже, смею заметить! Чего уж там, добавьте еще, что он пустился в бега, потому что меня боится!

– Конечно, так оно и есть! – промолвила Элинор, с искренним удивлением повернув голову и разглядывая хмурый профиль своего спутника.

– Боже, дай мне терпения! – воскликнул лорд Ивер. – Значит, вы намерены переложить ответственность на мои плечи? Так вот, ничего у вас не выйдет! Это вы виноваты, а вовсе не я!

– Я?! – ахнула она.

– Да, вы! С вашим безумным планом увезти девочку за границу! Какая нелепая, необдуманная идея…

– Это просто неслыханно! – перебила его мисс Тресилиан. – Может, скажете еще, что это я им запретила жениться?

– Во всяком случае, вы – единственный человек, который имел право это сделать.

– Неужели? Наверное, мне приснилось, как вы говорили, что положите конец их планам, и предупреждали, что не стоит недооценивать ваши возможности?

– Я думал, у вас хватит ума не подливать масла в огонь, ведь любому, кроме самой безмозглой курицы, было ясно, чем это может обернуться.

– Вы перешли все границы! – возмутилась Элинор. – И не смейте мне говорить, что у вас нет полномочий, Ивер, потому что я прекрасно знаю: деньги Артура в ваших руках, и в вашей власти не дать ему и пенни!

– Не несите чепухи! – раздраженно бросил он. – Как вы это себе представляете? Хорошее бы обо мне сложилось впечатление!

– Вы угрожали, что так и поступите.

– Вполне возможно, но если Артур в это поверил, значит, что он еще больший болван, чем я о нем думал! Если бы парень всерьез вздумал жениться, у меня бы не получилось ему помешать. В глазах света этот брак вполне приемлем. Пуститься в бегство его заставили вовсе не мои угрозы, а ваше решение их разлучить.

– Ну, знаете ли, это самое злое и несправедливое обвинение из всех, что вы когда-либо бросали в мой адрес! – воскликнула мисс Тресилиан. – Значит, я вмешалась? А позвольте спросить, с какой такой целью вы, Ивер, явились на Грин-стрит, если не убедить меня сделать это?

Она заметила, как слегка зарделась его скуластая щека: верный признак замешательства, который принес ей гораздо больше удовлетворения, чем она рассчитывала. Помолчав немного, Элинор строго добавила:

– Если в вас осталась хоть одна добродетель, то вы признаете вину за собой и попросите у меня прощения!

Огорошенный этими словами, лорд Ивер посмотрел на спутницу пылающим взглядом.

– О нет! Только не это! Как-то раз я уже имел неосторожность принять на себя вину за ссору, которую не начинал, умолял вас о прощении… – Его светлость вдруг замолчал, а потом с горечью добавил, останавливая лошадей у заставы: – Я был еще глупее Артура!

Никогда мисс Тресилиан так не радовалась тому, что избавлена от необходимости отвечать. Пока Ивер оплачивал дорожный сбор, она взяла себя в руки и после того, как экипаж тронулся, сумела довольно спокойным тоном вымолвить:

– Если тот человек говорил правду, мы, конечно, к ним уже ближе, но все равно еще далеко. Где вы думаете их настичь?

– После Стамфорда, если только они нигде не задержатся.

Болдок миновали в полном молчании, и уже за городом лорд Ивер внезапно спросил:

– Почему вы мне тогда не ответили? По-вашему, мне ничего не стоило написать то письмо?

Элинор покачала головой – ответить мешал подступивший к горлу ком. Наконец она взяла себя в руки и произнесла, не поднимая глаз:

– Когда принесли письмо, я решила не отвечать, чтобы не начинать все сызнова. Видите ли, после удара мама осталась парализованной. Вы же помните, как мы жили в Маноре! Отец полностью от нее зависел, Люси осталась без матери, а Клара… Думаю, нет нужды объяснять, почему было бесполезно надеяться, что Клара заменит ей маму.