З.А. Волконская – А. С. Пушкину

29 октября 1826 г. Москва

Вот уже несколько дней, как я отложила для вас эти немногие строки, дорогой Пушкин. Но я забыла вам их передать; ведь когда я вас вижу, я становлюсь мачехой. «Иоанна» была написана для моего театра, я играла эту роль и, желая сделать из нее оперу, принуждена была закончить свое исполнение посреди пьесы Шиллера. Вы получите литографию моей головы в Giovanna d’Arco, по Бруни, вы поместите ее на первой странице и будете вспоминать обо мне. Возвращайтесь к нам. В московском воздухе легче дышится. Великий русский поэт должен писать или в степях, или под сенью Кремля, а творец Бориса Годунова принадлежит городу царей. Какова же должна быть мать, зачавшая человека, чей гений есть полнота силы, изящества и простоты, который, являясь нам – то дикарем, то европейцем, – то Шекспиром или Байроном, то Ариостом или Анакреоном, – но всегда Русским, переходит от лирики к драме, от песен нежных, любовных, простых, порою суровых, романтических или язвительных, к величественному и простодушному тону строгой истории.

До свидания, скорого, надеюсь. Княгиня Зинаида Волконская.

Письма старшей дочери П. А. Осиповой Анны Николаевны Вульф чрезвычайно характерны для суждения о «Михайловских» годах Пушкина. Они полнее всего свидетельствуют о его роли в женском обществе Тригорского, о любовной практике поэта, о производимом им впечатлении и возникавших вокруг него сердечных драмах.

Из этих писем выступает довольно отчетливо характерный для стародворянского русского быта любовный поединок матери с дочерью. Условия тогдашней жизни с замкнутым, почти что кастовым кругом знакомых, с невозможностью для девушек и женщин общаться с представителями различных сословий и свободно выбирать себе друзей или спутников жизни в любом кругу, вызывали постоянные семейные столкновения женских интересов. Обычай «гостить», ночевать или даже подолгу дружески жить у соседей всячески способствовал таким драматическим столкновением подруг или родственниц вокруг привлекательных героев их обычного круга. По дневникам Е. В. Сухово-Кобылиной нам известно, какая драма взаимной ревности разыгралась между ней и ее матерью из-за жившего в их доме Н. И. Надеждина. Недаром Тургенев в конце 40-х годов широко использовал этот драматический мотив в своем «Месяце в деревне».

Аналогичная драма, хотя и в менее острых формах, разыгралась и в Тригорском. Увлеченная Пушкиным, мать Анны Николаевны, Прасковья Александровна Осипова, решает удалить возможную соперницу свою, старшую дочь, отдавая себе, очевидно, полный отчет в ее чувстве к Пушкину. «Вчера у меня была очень бурная сцена с моей матерью из-за моего отъезда. Она сказала перед всеми моими родными, что решительно оставляет меня здесь… Если бы вы знали, как я печальна! Я, право, думаю, как А. К. (Анна Керн), что она одна хочет одержать над вами победу и что она из ревности оставляет меня здесь…» И далее: «Я страшно зла на мою мать; вот ведь какая женщина!»

В письмах Анны Николаевны много глубокого, искреннего и красивого чувства. Она имела право писать поэту: «Вы терзаете и раните сердце, цены которому не знаете». Особенно проникновенно и сердечно письмо, вызванное переломом в судьбе поэта (отъезд его из Михайловского в Москву по вызову императора). «Боже, с какой радостью я бы узнала, что вы прощены, если бы даже мне не пришлось вас никогда больше увидеть, хотя это условие для меня столь же ужасно, как смерть». И это несмотря на довольно легкое отношение к ней Пушкина, который подчас «оскорбляет» ее своим поведением, ведет себя как «опасный человек», недостоин искренней любви и т. п. За все это Анна Николаевна пытается иногда возбудить в письмах его ревность, но делает это крайне наивно и простодушно.