Я всегда умудрялась попадать в неожиданные, порой курьезные ситуации.

Меня редко отпускали гулять. Вообще редко. Я должна была сидеть дома и быть интеллигентным ребенком вместо того, чтобы со всяким быдлом гонять по улице без толку.

Тогда вся страна так гоняла по улице.

Только спустя лет 30 появится тенденция занимать ребенка с утра до вечера во всех мыслимых и немыслимых кружках, секциях и активностях.

Так вот: меня гулять не пускали. Вот не помню точно, почему. Просто так. Я была ребенком запретов.

Помню, что мама готовила на кухне. Я должна была сидеть в комнате и, наверное, что-то там делать. Но мне очень-очень-очень хотелось на улицу. Я и так всегда была одна. А на улице в компании детей я не чувствовала своего одиночества.

Я периодически выходила из комнаты, подходила к маме и делала такие финты своим передвижением, будто хотела расслабить ее контроль надо мной.

Дать ей предположение, что я не отлыниваю от данного мне дела в комнате, я просто передвигаюсь по надобности: на кухню, в туалет.

Всё, больше ходить было некуда. Ходила по кругу.

А в туалете у нас было маленькое под самым потолком окно, которое на три четверти было застеклено. То есть можно было залезть на ванну, схватиться за стекло на окне, подтянуться и, о чудо, увидеть, как играют во дворе девчонки, как им весело. То есть тоже немного с ними погулять, только со стороны.

Делать это можно было недолго, чтобы, мама ни в коем случае не заподозрила и не раскрыла причину, почему меня нет на «моем рабочем месте».

Что могу сказать: раза три мне точно удалось «погулять с девочками». И я уже собиралась «домой» со своей нестандартной прогулки.

И вдруг случилось страшное: стекло не выдержало моего веса и треснуло.

Сказать по-правде, я сама не сразу поняла, что случилось. Видимо, мой детский мозг еще не умел так быстро перестраиваться и включаться в реальные события.

Может, вся деятельность моего мозга была направлена на то, чтобы подтягиваться на руках. Может, я была всецело поглощена действием детей на улице и совершенно отвлечена от своей настоящей реальности.

Как бы то ни было: я летела вниз.

Как я сейчас понимаю, летела я довольно долго.

Знаешь, есть такой прием в современном кинематографе: замедленная съемка. То есть съемка нормальная, только потом при монтаже замедляют скорость.

Всё происходило одновременно: стекло размножилось на неопределенное количество деталей и перестало «держать» мои руки, руки без дела внезапно взлетели вверх, окно стало быстро «отъезжать» от меня и стал «приезжать» потолок.

При этом мысли внезапно разом и начисто вылетели из головы. Я так думаю, они продолжили «гулять с девочками»

Всё прервалось моим входом в воду, которая была на четверть набрана в ванну: вот вопрос, зачем там была набрана вода? Воду, наверное, отключали, поэтому и был сделан неприкосновенный запас воды в ванной.

В общем, три четверти воды в ванне вышли из берегов, подтвердили закон Архимеда, закон притяжения и скорость свободного падения, и смягчили мое приземление.

Страшно даже подумать, что со мной было бы, если бы не эти три четверти ванны воды.

Позвоночника бы точно не было.

И головы бы точно не было.

И меня бы точно не было.

Но я осталась, потому что кому-то надо было встретиться с моей мамой, которая прибежала на грохот в ванной комнате.

Когда вернулись с прогулки мои мысли, они были все об одном: «что делать вообще? Она меня сейчас убьет».

На ее вопрос: что ты тут делаешь? Почему ты в ванне?

Я пыталась как-то вяло ответить, что нечего не делаю, оно всё само.

Не могла же я ей открыто рассказать, что на самом деле я жестко нарушаю ее запрет на прогулки с девочками из окна в туалете.