К началу третьего тысячелетия довести русский народ до такого предела – это надо суметь. Так исхитриться, извернуться так, «такую вот рокировочку сделать» (Ельцин), чтобы до такой степени народ обнищал, во всем изверился. При наших-то лесах и могучих реках, при всем том, что лежит и на поверхности, и в недрах русской земли. Не те нынче цари пошли и министры, не те и думцы – мелкие, пузатые, напористые, особенно, если касается это их собственных карманов. Наверное, резиновые эти карманы на их пиджаках, а длинные галстуки – не иначе как место для долларовых заначек от жены и детей. Неужели на всю Россию-Матушку ума лишь одна палата, да и та на подмостках театра под названием «Дума»? Или бывшие партаппаратчики, снова взявшие власть и поменявшие в гардеробах волчьи шкуры на одежды овечьи, уже и есть обновление, уже и есть перестройка? Но ясно же, как не тасуй колоду карт, король в ней всегда королем остается, а мелочь – мелочью. Разве что сменились козыри. Но что-то незаметно, чтобы главенствовал на Руси Король Червей. Как и прежде, правят пики и жезлы с бубями в карманах. Как и прежде, лиса носит шубку свою, а то и две. И с неприкрытой задницей прыгает заяц.

Смутное время.

6 августа 1999.

Порывшись по своим архивам, обнаружил я еще пачку старых листков, которые можно использовать для письма, но лишь одну их страницу. На обороте разного рода черновики – сны, видения всякие, странные записи.

Можешь взглянуть, мой Друг, если любопытно узнать, что было там у меня – в старых архивах, поскольку в архивах можно иногда встретить немало мудрого и весьма современного. Недаром же события нашего времени политики и историки в один голос сравнивают с хаосом первого двадцатилетия уходящего века. Правда, шустрый Севочка все эти события перепутал – и надо разбираться теперь, что там следовало за чем.

Так и тянет его к бумаге. Помню, когда в кроватке стоял, и потом, когда на коленочках ползал, – все обои рвал. До сих пор осталось еще от его рук прикрытое шкафом футбольное поле голой стены.

Начал ходить – не идет от стола. Повсюду обрывки папиных записей с его каллиграфией. А в школу пойдет?

Вот и утром сегодня, только я сел за письмо к тебе:

– Папа, дай чистый листик с обеих сторон.

– Хватит и с одной, – даю ему лист. – Не будешь же ты сразу писать на двух сторонах.

А сейчас смотрю – еще у него откуда-то лист.

– Не трогай мои бумаги, – снова ему. – Не тобой положено – не тобой и возьмется.

– Я и не взял, я только посмотрел, – отвечает.

– Ну да, у мамы ты тоже сумку посмотрел, так она потом полдня не могла отделить помаду от пудры. Вот тронь еще раз. Покажи мне, что ты там начиркал.

Сева подошел, показал изрисованный лист бумаги.

– И что здесь? Намельчил – ничего не поймешь.

– Это база сектоидов и небесных из игры УФО. А здесь – базы силицидов и крислидов со змеюками. Они воюют с Икс-командой, чтобы завоевать Землю.

– А это что за каракатица у тебя?

– НЛО. Разве не видно?

– Ладно, рисуй, только не отвлекай меня по мелочам.

– Я на тебя обиделся.

– Чего вдруг – обиделся?

– Чистый листик не дал.

– Ну ладно, так и быть. Дам тебе чистый листик.

Я полез на верхнюю полку шкафа и выделил ему оттуда, раз уж обиделся, чистый лист с двух сторон.

– Самому скоро в школу понадобится, – проворчал я, отдавая бумагу.

– Спасибо, – заулыбался он. – Я доклад напишу. Отчитаюсь за работу.

– Ладно, отчитывайся. Только не делай ошибок.

Докладчик нашелся. А ну-ка, если бы сейчас гусиными перьями дети писали, да чернилами. Чтобы я тогда делал с ним.

Как-то незаметно, чего я и не ожидал, Сева освоился с компьютером. Начав самостоятельно читать с пяти лет, он запросто разобрался с директориями и файлами игровых программ. Быстро понял, в какие программы ему разрешено входить, а в какие нельзя.