Потом еще помню, как я падал с полатей и в погребную яму. Помню, как нас вместе с лошадью бросило под гору у д. Погорелово. Затем с лошадью же мы чуть не утонули, когда ездили за сеном. Очень печальна была моя поездка на Красавино поздней весной, где я чуть не утонул на Филиповском озере. Еще пропустил один случай, когда я чуть не отморозил ногу, оставив валенок в снегу под какой то корягой. К этому не можно отнести и несчастье 1938 года, продолжавшееся 15 месяцев.

А жизнь еще может продолжаться долго и если так будет и дальше, то я родился не под счастливой звездой, а под каким-то мутным созвездием.

Меня радует лишь одно, что я физически сильный и мой организм легко преодолевает все тяготы, которые так часто приходиться ему встречать. Вот и сейчас врачи восхищаются моей грудью, моими мускулами. А я им отвечаю, что мол в жизни был на Всесоюзных соревнованиях по физкультуре и имел честь состязаться с лучшими спортсменами страны.

Учти, Маруся, что я так рассуждаю всегда в хорошем настроении и когда чувствую себя совершенно здоровым.

Живу я не плохо, хотя и лежу на больничной койке. Есть возможность читать книги и я их читаю без остановки. Читаю все что попадет под руку. Почитал Риего, ряд рассказов Мамина-Сибиряка, Успенского, стихи Брюсова и др.

Как устану читать, сочиняю стихи. В общем занимаюсь полезным делом. Любовь к книгам за время войны возросла до жадности. Я в своей сумке ношу не по одной, даже во время больших походов на 100, 200 км. Читаю их в землянках и на др. остановках.

Теперь хочется знать, как живете вы?

Писем я от Вас давно не получал и меня угнетает мысль о доме – о вас.

Особенно меня беспокоит старость мамы. Раньше она часто болела, а как сейчас ее здоровье мне не известно. Потом самым лучшим для меня сообщением из дома будет то, что если вы будите жить дружно, не ругаться.

Пиши Маруся больше – жду.

С приветом ваш Коля.

26.2.43 г.

Маруся передай привет Татьяне Мих., Фаине и др.

Напиши, получили ли деньги 300 р. и открытки «Великие Луки»?

Н. Рядовиков».

Папа болел тифом, но в письмах об этом не пишет. Болел очень тяжело, не приходил в сознание 19 дней. Часто, в будущем, рассказывал о этом периоде, о госпитале. Сейчас понятна причина болезни: холод, грязь, наступление. Бои за взятие города Великие Луки. (Как он хитро написал: открытка «Великие Луки»). Отец рассказывал: было очень много вшей на теле, на одежде. Вспоминается такой его рассказ: «Ушли бойцы в баню, мыться, а одежду оставили на улице. Выходят, а гимнастерок и штанов нет. Смотрят, а они сами по себе двигаются в сторону леса – это бесчисленное количество вшей бежит, и гимнастерки с собой тащит». Наверно, в этой шутке есть и доля правды. Никогда папа серьёзно не говорил о войне, всегда смешные рассказы, шуточки, бахвальство и т. д. Почему? Наверно, там было настолько страшно, что и вспоминать не хотелось, а может, характер такой – жизнерадостный и оптимистичный.

В папиных письмах есть одно письмо мамы к нему на фронт. «АДРЕСАТ ВЫБЫЛ» – так написано на этом письме. Ей в это время 23 года, по тексту ясно, что она много моложе, глупей, наивней. В письме много деревенских словечек и интонаций, это несмотря на то, что уже давно закончено педучилище, есть учительский стаж (лет 5–6), два курса заочного обучения на филологическом факультете ВПИ. Письмо мамы написано убористым текстом, без абзацев, на ширину всей страницы – экономия бумаги. Папа, Николай Яковлевич, даже если пишет на огрызке бумаги, то с красными строками, восклицательными знаками, с «толком и расстановкой».

«Добрый день. Здравствуй мой дорогой Николай. С приветом к тебе Маруся. Сегодня я ходила в город. Пришла, а от тебя уже есть письмо и открытка. Интересно, Николай, я в субботу от тебя получила письмо и открытку от 4-го февраля, в воскресенье – от 2-го февраля, и во вторник (сегодня) от 25-го января. В одном из писем я уже стала писать, что не получаю от тебя писем почти по целому месяцу. Правда сегодняшнее письмо шло почти месяц с 25 по 23. Но сейчас я очень и очень довольна твоими письмами. Во-первых, потому, что долго не было, во-вторых, получаю от тебя хотя письма часто в такой момент, когда я все время одна. Хотя с тобой находимся в регулярной письменной связи. Дак я очень и очень рада. Что тебе все же не так-то уж трудно. Я хотя понимаю не много, что и как у тебя проходит время. Но… все еще жив и здоров, а за это и я чувствую себя лучше. Даже Зинаида Васильевна тебе написала. Что «бодро». Все же часто вспоминаю мамашу. Ну и как не вспомнить. Ведь ее все-все осталось. Притом все в сохранности. Только кое-что, Николай, я переложила (из кладовой хорошее – обувь, и другие вещи принесла домой). В большой ящик сложила все большие вещи. В другой – всю обувь.