Все взрослые понимали, что подмога придёт, не может не прийти, ведь за ней послали, а русские никогда своих не бросают, и значит надо, надо продержаться, как можно больше времени.

И они мужественно подымались с простреленных колен, понимая, что это их последние мгновения жизни, а за их спинами детки, те, к кому на помощь спешит партизанская подмога, те, кто должен вырасти и отомстить, те, кто должен вырасти и стать сильным, чтобы больше никто и никогда не мог безнаказанно грабить и убивать на нашей земле, но надо всего лишь дождаться помощи… ведь она придет..

Она обязательно придет, не может не прийти…

Почему-то перестал смеяться эсэсовец и дал команду продолжать расстрел.

Не дрогнула хорватская рука в эсэсовской, хорватской форме[34]… И так продолжалось до тех пор, пока эсэсовцы не расстреляли все село.

Ну а дед наш, был послан за помощью в ближайший партизанский отряд, и пришла помощь, не успели фашисты и глазом моргнуть, как были все перебиты, ворвались партизаны верхом на конях, с кавалерией нашей советской, кадровой, стреляя на полном скаку и закидывая их гранатами…

А раненых карателей добивали не пулями, а штыками, матерясь и плача мужскими слезами, в каждого недобитого фашиста входил штык… и не один десяток раз, превращая их, фашистов в кровавый фарш, всаживая в карателей штык, как в самого страшного зверя-оборотня… не человека… ведь даже немцы не считали людьми тех, кто одевал форму СС..