Когда проводил, дождь унялся и я отправился к тебе. Не мог проехать мимо!, никак не мог, хотя и больно было ногам. Как можно? – быть-радом и проехать. Был у тебя в гостях. Народу на этот раз в этом обиталище угомонившихся и ищущих забвения не было никого-встретил троих.

Никто не мешал нашей беседе, нашему свиданию. Собственно кто может помешать? Ты всё также восторженно и улыбчиво глядишь с фотографии на весь окрестный мир и я стоял и любовался тобою. Вспомнил- недавно встретил Самойлова, он работал на комбинате начальником нормирования – планирования. Когда узнал от меня что тебя уже нет в живых заметил:

– Какая чудесная женщина ушла из жизни.– И столько в этой реплике было восхищения тобою, что даже чувство ревности шевельнулось..

Вот такой тебя помнят, родная. Могу ли я тебя забыть? Ну- что еще? Получил от Вадима письмо. Он пиши, что не чувствуется у них перестройки, нет её и в агропроме. Горбачев все время призывает к перестройке.

Твой Л.

11 октября, 1986 г

Здравствуй родная!

Что-то потянуло опять писать тебе. Состояние какое-то необычное: появляется апатия, нечего не хочется делать, какая то развинченность.

Силой себя заставляю заниматься житейскими делами, много трачу времяни на ” раскручивание» самого себя: разминка, зарядка, домашние дела. Неудержимо тянет лечь и отдаться блаженству неподвижности, нечего-не деланью. Но это, понимаю, страшно и потому не ложусь, а заставляю себя чего либо делать. Может это результат моего недомогания. Когда была Светка мы с ней ездили по реке на прогулочном катере. Выло тепло и мы нечего не прихватили одеть сверху. А расположились на верхней палубе, открытой. Река есть река, как бы не было жарко, а па палубе прохладно, если не больше. Видимо там и простыл. И вот с тех пор все время неможеться, лечил себя народным средствами, хотя кашель, донимал, к врачу не обратился. Горчичники, горячее молоко с медом, парная вот средства лечения. Последние дни кашель значительно убавился, только по утрам пока прочищу легкие, отхаркаюсь, отплююсь, отсморкаюсь, трачу на это минут десять -пятнадцать. А потом меня кашель, не беспокоит.

Сейчас полегчало, по все равно в голове звон, пустота. Вот такие пироги. Обидно, что нечего не хочиться делать. «Грандиозные» планы писать не осущевстляються, в мыслях все складно, а вот писать не получается. Зато получается как в одном моём к тебе послании:

……..Пегас сбежал, оставил средь дороги,

Мелькнул хвостом, сбежал и даже не заржав…

Вот я и стою средь дороги. В общем мура. Как оно будет дальне не знаю ….

Совсем забыл. Несколько раз собирался тебе написать, но как то упускал из виду. А тут вспомнил: Наш шаровой кактус выбросил стрелку для цветка. Но, боже, что это за стрелка? – Скрюченная, какая то немодная, свернулась кольцом, но вершина стрелки, где гнездятся основные цветки смотрят вверх. Ничего похожего с прошлыми случаями цветения. Ты помнишь? Стрелка выбрасывалась высокая, мощная, вертикальная, на вершине бутон цветов, просто залюбуешься. А сейчас? Больно смотреть. Ведь на мою память это третий случай цветения этого кактуса, видимо распускаются цветы один раз в пять лет.

Почему больно смотреть? Просто глядя на него ассоциируется с моим состоянием – время- делает свое дело – кактус стареет, но и в старости пыжится дать потомство, хоть и скрюченная стрелка, а бутон на ее вершине смотрит вверх, мол есть еще силы. Время не щадит к такое неприхотливое растение, что -же говорить о себе?

Стоят чудесные, осенние, сухие дни. Деревья роняют листья, меняют их цвет, с клумб убирают цветы. Сегодня третий день в квартире тепло —