Стенающие, радостно кивая, поползли к выходу и вскоре скрылись с глаз Ивана Петровича.

– Рад видеть, внучек, – обратился круглолицый к Ивану Петровичу. – Хотя, ты, конечно, не вовремя.

Иван Петрович потрясенно молчал. Круглолицый мужик удивительным образом был похож на покойного деда. Но не на того, старого, высохшего и немощного, которого, он, Иван Петрович похоронил несколько лет назад, а на кладбищенского. Точнее, на его памятник. Отлитый в граните бородатый пухляк с довольной улыбкой на круглом лице обнимает пониже спины ускользающий женский силуэт. И надпись, банальная до неприличия. Типа, все там будем или вроде того.

– Слушай, ты не мог бы попозже заглянуть? – продолжал круглолицый. – А то не формат. Эти граждане желают поклоняться… впрочем, сам увидишь. Урсула, детка, выползай, не бойся!

Иван Петрович ошалело глядел, как из-за плеча покойного деда, или непонятно кого, на него похожего, показалось миловидное женское личико с привязанным ко лбу бутафорским хуем. Он заламывался на затылок и выглядел лихо.

– Здравствуйте, – выдавил Иван Петрович, избегая встречаться с хуем взглядом.

– Ты прям как маленький, – упрекнул дед. Или памятник. – Бабу никогда не видал?

– У меня ведь белая горячка? – в голосе Ивана Петровича слышались вера и надежда.

– Лучше. Окно в мой загробный мир.

– Зачем?

– Чтобы безутешные родственники могли навестить горячо любимого дедушку, – ехидно сообщил дед. – Да шучу, я. Это мое наследство вам. Можно сказать, последний наказ.

– Теперь ясно, отчего отцу поставили диагноз, – уныло протянул Иван Петрович. – В дурдме он по твоей милости.

– Никогда не был головой крепок, – пожал плечами дед. – Тешить собственное самолюбие за счет чужого загробного мира, занятие не самое достойное. За что и поплатился.

– Богом себя возомнил, – продолжал жаловаться Иван Петрович, – вернее, богами. Тоже херню всякую на лоб вешал, как вот она. Его санитары в таком виде через весь город вели. Стыдобаааа…

Он зажмурился и потряс головой, отгоняя воспоминания.

– Я его предупреждал, – наставительно поднял пухлый палец дед. – Это наказ, а не абы что. В нашем с Урсулой тандеме, богов изображает она. А трио – это уже проблемы. Третий лишний. Одному придется уйти. Так и случилось.

– Не понимаю, – страдальчески скривился Иван Петрович.

– Помимо того, что мы с Урсулой предаемся удовольствиям, мы еще создаем богов, – объяснил дед, – Все очень просто. Приходим в населенный пункт, проводим опрос, воздвигаем подходящую площадку и рождается оно. По возможности учитываются все пожелания внешнего вида и характера. В данном случае – вот.

Он кивнул на Урсулу, она приветливо помахала хуем.

– С помощью хитроумной системы, – продолжал дед, – я проецирую ее образ в зеркало, такое же как у тебя, и народ может радостно поклоняться кто во что горазд. Иногда я трактую особо непонятливым ее волю. Через какое-то время то, во что они верят, возникает, вскормленное их эмоциями, а мы уходим.

– Куда? – тупо спросил Иван Петрович.

– Дальше.

– Так в чем наказ? – недоумевал Иван Петрович.

Ему хотелось нормальной жизни и пива.

– Верь! – торжественно изрек дед. – В то, что можешь любую самую невероятную херню. И тогда ты сможешь. Не в этой жизни, так в загробной. Проверено.

– Ладно, – согласился Иван Петрович. – А ты случайно наследство не оставил? Ну типа клада, монеты старинные в огороде закопанные. Или счета в банке? А то мне опохмелиться не на что.

– Мой наказ бесценен, – сказал дед.

Он выудил из воздуха бутылку с янтарной жидкостью и с удовольствием отхлебнул.

– Хорошая штука. Забористая! – похвалил дед.