- Я не очень знаю с чего начинать, - хрипло признался оборотень. - Что мне нужно делать, госпожа Маккуин?

Кари скрипнула зубами в ответ на эту “госпожу”. Снова захотелось спросить кого он имел в виду, когда говорил, что помолвлен.

В помещении было жарко - обогревательный контур работал в полную силу. Чтобы не взопреть она расстегнула пальто.

- Я повешу, - Чарльз аккуратно принял у нее одежду. Кари сняла шляпку, пригладила растрепанные волосы. Только сейчас пришла запоздалая мысль, что видок у нее после трех суток в поезде не слишком-то привлекательный. В самый раз, чтобы распугивать настырных женихов.

Вот только этого “жениха” пугать не хотелось.

Присутствие Чальза ощущалось почти физически. Его аура полыхала за спиной. Он тоже расстегнул шинель, и в теплом помещении его запах ощущался еще сильнее. Терпкий, дымный, чисто мужской он дурил голову, вызывая желание мяукать и тереться об него, словно кошка, учуявшая валерьянку.

- Так что мне делать?

- Возьмите меня за руку, офицер Маккензи, - она не хотела этого, но голос дрогнул.

Оборотень шагнул ближе. Его дыхание пощекотало шею. Пальцы коснулись ее запястья, обняли - бережно, но крепко.

- Вот так?

- Да… - голос сел и пришлось невольно перейти на шепот. - Так…

- Дальше что?

- Подведите меня ко всем важным объектам: кровать, душевая, шкаф, вешалка, стол и расскажите где что находится.

На краткий миг он положил вторую руку ей на плечо. Приобнял, привлекая к себе. Они оба замерли.

Мгновение. Еще одно.

Тик-так, тик-так - голос часов на стене показался неуместно громким в повисшей в комнате стыдливой тишине.

“Не хочу, чтобы он меня отпускал!” - от этого понимания Кари вздрогнула. И оборотень тут же отстранился, заставив ее разочарованно вздохнуть.

- Я понял. Ну что же, начнем, госпожа Маккуин. Вот здесь находится вешалка…

Захотелось закричать от негодования на несправедливость всего происходящего. От того, что раньше Чарльз принадлежал ей, а теперь он - чужак, незнакомец, к которому нужно обращаться на “Вы”.

И с кем он помолвлен в конце-концов?!

Но Кари постаралась ничем не выдать охватившего ее смятения. Послушно протянула руку по его подсказке, оставляя магическую метку.

- Тут можно разуться…

 ***

- Здесь письменный стол… - собственный голос звучал словно со стороны. Вся выдержка уходила на то, чтобы не сорваться. Волк внутри бесновался и выл, требуя схватить ее и не отпускать никогда. Зацеловать до распухших губ, запереть и присвоить, назвать своей.

Но кроме вожделения была еще нежность. Желание согреть, защитить. И страх - леденящий, куда более сильный, чем там, на передовой. Страх сказать и сделать что-то не так, оттолкнуть ее снова и уже навсегда.

Она оказалась еще красивее, чем в его воспоминаниях. И ее запах - манящий и сладкий, сводил с ума.

Спелые губы не тронутые помадой, волосы цвета темного шоколада, жилка, пульсирующая под тонкой кожей.

И широко распахнутые глаза - голубые, как июльские небеса.

- А здесь окно…

Эта встреча, эти мгновения наедине - казались мукой и блаженством. Самой сладостной пыткой. Быть так близко от нее, не имея возможности обнять. Сказать о своей любви и восхищении. Задать тот самый вопрос.

Он сам виноват. Знал, что она приедет, настоял на том, чтобы лично встретить на вокзале, но так растерялся, когда увидел, что сам задал границы. Сухой официальный тон, вежливое общение на “вы” как будто они чужие друг другу.

И чем дальше, тем непонятней становилось, как же сломать эту стену. Что сказать ей? Оборвать себя на полуслове, чтобы брякнуть: “Знаешь, я хочу на тебе жениться. Ты согласна?”

И Чарли сдерживал своего волка, почти мечтая чтобы сладкая пытка кончилась.