Казалось бы, дело кончилось? Нет, имелись последствия. И столь суровые, что оказалась наша шалунья, вся в чёрное закутанная, перед заседателями ареопага. Не часто такой суд собирали, а только в случаях, если преступление влечёт за собой наказание смертью. Это либо убийство, либо пренебрежение к богам.

А кто компромат подобрал? Кто, по-русски говоря, телегу накатал? И гадать нам с Вами не нужно – субчик безбородый подсуетился. Дождался злыдень своего звёздного часа. Имя злыдня называть не будем, чтобы не запомнить ненароком. Безумца, сжёгшего храм Артемиды в Эфесе, хотели забыть и не получилось. Не будем повторять ошибку и лишим имени негодяя, крикнувшего про себя в известных нам и, похоже, вечных, традициях: «Так не доставайся же ты никому!»60

А поскольку уязвлён был безбородый по самое некуда, поскольку сбритая борода колючим полотнищем каждый день стучала в его сердце, то и тень на афинский плетень навел он в лучшем виде…

Ну что, дружище Серкидонище! Опять у нас судилище! Помните суд над Прометеем под председательством Зевса? Проходил он недалече на горе Олимп. А нынешнее заседание прошло в Афинах на свежем воздухе, на холмике и уже по осени. Сами понимаете, дело не скорое, свидетели, допросы…

Ну, наконец-то, собрались!

Пришли, побросав дела, многие. Те, кто в первых рядах сидели, очень довольны остались. А те, кому плохо было видно, горько на нерасторопность свою сетовали…

Собрались граждане Афин и потому, что любопытно было, и потому, что в те демократические времена принято было следить за происходящим вокруг. Если человек не интересовался ни общественной, ни политической жизнью страны, древние греки называли такого – идиот. Считалось, что происходит гражданская изолированность от недостатка ума. Сейчас идиотами выглядят как раз те, кто бурно политикой интересуется и пытается что-то изменить…

Честно признаюсь, Серкидон, я на том суде не был, не сидел ни в первых, ни в последних рядах. А посему нужен нам надёжный источник, из которого будем черпать.

Предлагаю Вам, Серкидон, весьма достойную кандидатуру. «Я не предвижу возражений на представление моё»61. Маргарет Дуди62 – профессор литературы, автор многочисленных увлекательных книг, среди которых есть и книга под названием «Афинский яд».

Чу… Серкидон! Внимательно слушаем глашатая:

«Сегодня мы судим Мнесарет, дочь Эпикла из Феспии, известную под именем Фрины, которая обвиняется в святотатстве. Она глумилась над священными обрядами Элевсинских мистерий, тем самым нанеся тяжкое оскорбление Деметре и Коре. Помимо этого, Мнесарет ввела в город нового бога, не принадлежащего к городскому пантеону, – Исодета-Распределителя, в честь которого устроила ритуальное шествие с танцами. Сии действия свидетельствуют о порочности и безбожии Мнесарет и трактуются как попытка совращения афинских юношей и девушек, принимавших участие в противоправном шествии».

Примерно такие же обвинения были предъявлены Фидию, Сократу, и зло восторжествовало. Зачем же ему, Злу, придумывать что-то новое, если всё так хорошо получается?

Представим участников соревновательного процесса афинского правосудия. Обвинитель – подлый безбородый. Защиту Фрины взял на себя благородный оратор Гиперид63.

Что же инкриминировал со своего пенька обвинитель?

Долго говорил пакостник, из пустого в порожнее переливал. Цель у него была – говорить долго. «И это в нашем-то городе благочестивом… Ох, вливается яд в юные души… А доколе?.. А не пора ли?.. И что же такое творится… Так покончим же навсегда… Так раздавим гадину…»

Долгое говорение создавало видимость большой предварительной работы, вдобавок, заседающие слушать устают. Да и просто мёрзнут. Наконец, перешли к свидетельским показаниям. Поскольку женщины в Афинский суд не допускались, их свидетельства были зачитаны. Вот что показала хозяйка увеселительного заведения: