Но фам Сомех не сочла, что эти города недалеко от Тулузы. Монпелье! Бордо! Это очень далеко.

Пришлось напомнить ей, что, хоть это и не области, где главный город – Тулуза, а соседние, но все же входившие в древние Лангедок и Аквитанию. Но, мало этого, и недалеко от самой Тулузы есть свой Сент-Этьен – Сент-Этьен-дё-Тюлмон!

Этим я фам Сомех окончательно добила.

Но не смогла ответить на ее изумленный вопрос, откуда же их так много?

И опять посоветовала спросить доктора Акона. Заодно можно с ним лучше познакомиться. А то все мы с ним разговариваем, а фам Сомех его избегает.

Фам Сомех некоторое время с нами препиралась. Разговаривать с доктором Аконом она очень не любит, боится его. Он ведь демон или колдун, повелевает драконами, а она – колдунья только по неправильному обвинению.

Я, коварно: А ты своим неправильным обвинителям пишешь о том, что ты с демоном или колдуном не разговариваешь? Они, небось, велят разговаривать, а ты увиливаешь. А тут отличный повод для разговора. Демон, демон. Подумаешь! Держи за спиной скрещенные пальцы, и он тебя не съест.

Фам Сомех, дрожащим голосом: Хорошо, я поговорю.

И мы, чтобы не вызывать лишнего внимания, пошли на обед, так и не поговорив ни о чем полезном. А после обеда я опять попала в опасные для жизни приключения.

КАК МЫ с ФРАУ МЕМ КАТАЛИСЬ на ЛОДКЕ

Все-таки польза в этой беседе была!

Кажется, мы подружились с фрау Мем.

Сегодня, 27 марта, когда я пишу письмо, мы с ней вместе катались в 11 УТРА на акалпечтли, это лодка такая, по атезкатлю, в котором разводят кўитлапетлатлей, и так УВЛЕКЛИСЬ разговором, что не заметили, как слишком приблизились к тому его концу, где из него вытекает атойатль Ногера Рибагорсана.

Так ли? Фам Сомех, которая смотрела в щелку больше всего, когда кецалькўецпалин нес нас от Тулузы до Тепанкальи, нашла на карте, что это Ногуэра Пальяреса, но ей ее бабка со слов доминиканцев написала, что это ошибка, и у нас тут течет Ногера Рибагорсана, или Ногуэра Рибагорзана. Тут-то она называется просто речка, или атойатль. И это еще вопрос, тем ли именем надо называть атойатль до науатилоцотля, каким она называется после него, ведь на самом деле неизвестно, это одна и та же ли атойатль, или одна атойатль падает в ауэкатлан, а другая вытекает из тепетля?

Мы поспешно стали разворачиваться, но наша дружба еще не дошла до того, чтобы мгновенно без слов понимать друг друга. Наоборот, мы ЗАПУТАЛИСЬ, затем что сначала каждая хотела повернуть, загребая сильнее, тогда уже, увидев, к чему это приводит, обе стали табанить, чтобы развернуть акалпечтли в противоположную сторону. Это не помогло повороту, но хотя бы удаляло нас от стока. Однако быстро табанить трудно, и вскоре мы уже плыли по атойатле.

Это было ужасно! Не знаю, как мы не перевернулись сразу же. Согласие наше выразилось только в том, что мы дружно впали в ПАНИКУ. Если бы не это, мы, может быть, гребя из всех сил, сумели бы пристать к берегу, несмотря на то, что он быстро проносился мимо. А так одна из нас немедленно выпрыгнула за борт и попыталась добраться до берега вплавь, тогда как другая осталась в акалпечтли, не находя в себе душевных сил на прыжок в холодное стремительное шашамакатиу, но не имея и физических сил, чтобы махать обоими тяжелыми ауичтли сразу.

К счастью, той из нас, что выпрыгнула, повезло: она действительно добралась до берега в ЕДИНСТВЕННОМ, наверное, оставшемся по дороге к туннелю удобном месте и, промокшая и замерзшая, побежала по берегу за акалпечтли. Как помочь, было непонятно, ведь прыгать, скорее всего, было поздно, ввиду того, что шашамакатиу все усиливалось, и в атойатле стало много больших тетлей, или ацацазмольи, о которые можно было запросто разбиться.