И не станет любовь горьким ядом.
Пусть наполнится жизнь цветами,
Будет вешним чарующим садом!
Будет много счастливых мгновений.
Лишь добра для тебя я хочу…
Спишь давно на моих ты коленях,
А я глажу тебя по плечу.
Ты во сне улыбаешься нежно.
Позабылась тревожная ночь.
Нам нельзя изменить неизбежность,
Моя милая взрослая дочь.
Полковнику никто не пишет
Ольга Гузова (ник в инстаграм @mardashkova)
– Кранты! Это ж надо было такой день загубить!
Худощавый мужчина лет сорока присел под навес сарая, от которого ещё пахло свежей смолой, устало вздохнул и снял часы.
– Неужели отцовские? – друзья склонились над ним и сочувственно покачали головой.
База отдыха представляла собой обычный жилой дом с нелепой пристройкой с комнатами для сна, навес с видом на горную реку и пару обветшалых сараев, из которых доносился птичий гомон.
Чуть ли не со слезами на глазах, мужик словно оправдался:
– Как я забыл, что стекло треснуло? В воду в них полез… У Лёхи и Андрюхи похожие были… Они их где-то вместе покупали. Где этот сраный УАЗик? Приехал бы вовремя, не полез бы я в воду и не утопил бы часы.
Все пожали плечами, по очереди покрутили реликвию в руках и вернули хозяину.
С бескрайних лугов ветер принёс на подворье сладкий аромат цветов, которые в родных местах пахнут совершенно иначе. Задорный петушиный крик, мычание привязанной к забору коровы, заглушали причитания путешественника.
– Может, квасу? – перед компанией возник пожилой здоровяк, который, судя по ведрам с кулешом, как раз шёл в те кривые сараи.
– Да что мне квас? Водку неси! – худосочный отмахнулся то ли от навязчивой заботы, то ли от мух, и спрятал хронометр в карман.
Работник махнул девчонкам на кухне, чтобы те накрыли столы. Телефонной связи в этих местах никогда не было, а перевал ночью засыпало, поэтому путешественники почти смирились заночевать у подножия горы, так и не дождавшись автомобиля, на котором планировали вернуться в город.
Через час обильные угощения и горячительные напитки сделали своё дело. На опаленные носы, щеки и шершавые руки никто не обращал внимания. Физическая боль в каждой клеточке тела заглушалась бурным обсуждением покорения Белухи. Каждый поворот, каждый шаг в сцепке смаковали и восстанавливали в памяти.
И только растяпа – пловец снова и снова доставал часы, проверяя не ожили ли стрелки, и вздыхал.
– Дай я гляну. Тысячу лет в руках не держал таких, – через плечо туристу заглянул тот самый помощник, но уже без кулеша, – им хуже точно не будет.
Гость недоверчиво протянул часы, налил себе ещё рюмку и чокнулся с таким же пьяным соседом.
Не прошло и десяти минут, как работник вернулся к столу и вручил советский хронометр, стрелки которого чётко отмеряли уходящие секунды.
– Ну не фига себе! – гикнул хозяин часов. – Мужики, смотрите!
– Вот это работа! – вторили подвыпившие путешественники. – Таких часов давно не делают, а тут мастер нашёлся!
Хозяин подворья гордо расправил плечи, словно у него любой свинопас ювелирных дел мастер.
– Саня, – турист с неподдельным удивлением и благодарностью протянул руку помощнику. – Прикинь, мой брат служил в Чечне. У них полковник один, Борисом звали, тоже умел все на свете ремонтировать: хоть часы, хоть пушку.
Здоровяк встрепенулся, пытаясь усмирить дрожащие руки:
– А фамилия какая у него?
– Максимов. А что?
Работник почесал затылок:
– Лёха?
Щуплый турист подхватился и заорал:
– Лёха, да… Неужели ты – тот самый полковник?
Работник кивнул и засаленными рукавами принялся вытирать слёзы, которые скатывались со щёк крупными горошинами: – Так как там Лёха? Борис, блаженно улыбаясь, смотрел на щуплого мужика, который до боли был похож на брата: – Лёха-то как? А Андрей? Вы ж соседи должны быть. Пашка с ними ещё корешился.