– Шансы невелики, – вздыхает Павел. – Склоняюсь к мысли, что её сорвало с якоря и унесло в океан.

– А мы спаслись бы от такого шторма, если бы остались на борту? – съёживаюсь от ужаса, представив, как нас швыряет по волнам.

– Пути Господни неисповедимы, детка, – Павел забинтовывает себе ногу. – Мы живы, и это главное. Возможно, испытание послано нам свыше. Что рассуждать о том, что могло бы быть, нужно думать, что теперь делать.

Ложусь около Павла и кладу голову ему на колени.

– И что делать?

– Постель и костёр.

– Как всё просто.

– Да, если не усложнять, то можно справиться с любой ситуацией.

Немного передохнув, мы берёмся за дело. Обдираем мох со стен и стаскиваем его к дальней стене пещеры. Получается довольно сносно. Мягко, сухо и тепло. «Что ещё надо?» – уговариваю сама себя.

Смотрю на свои руки и чуть не плачу. Если уж они пришли в такое состояние, то что говорить о лице. Павел с улыбкой наблюдает за мной.

– Ну что ты улыбаешься? – даже не пытаюсь скрыть горечь в голосе. – И прекрати на меня пялиться. Выгляжу ужасно.

– Нет, всё нормально. Немного тушь размазалась, не более того, – Павел обнимает меня. – Всё будет хорошо, Лилиан. Нас обязательно хватятся, и будут искать. Когда-нибудь этот проклятый дождь закончится, выглянет солнце, и всё будет выглядеть не так мрачно.

Крепко прижимаюсь к Павлу. Первобытная нежность к этому сильному, доброму, ставшему в один миг таким близким, человеку окутывает моё сердце. Когда в последний раз я испытывала подобное чувство? Может, и никогда. Судьба, оторвала меня от всего остального мира, оставив на земле один на один с актёром, да ещё и брюнетом. Вот что значит поговорка: «Хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах».

– Спасибо, что ты есть, – бормочу, покрывая поцелуями тело Павла.

– Чтобы покорить твоё сердце, стоило потерпеть крушение, – шепчет он и распутывает колтуны в моих волосах. – Мне хорошо с тобой, моя маленькая, напуганная, но совершенно не сломленная девочка. Ты спасла меня сегодня, и я просто обязан теперь стать достойным твоего поступка.

Молчу, растворяясь в звуках бархатного голоса Павла.

– Лилиан, – тихо зовёт он меня.

– Да?

– Дождь немного утих. Ты не побоишься здесь остаться одна, мне нужно раздобыть дров. Мы должны просушить их до темноты. Неизвестно, кто здесь ночует.

– Я пойду с тобой.

– Не бойся, я оставлю тебе ружьё.

– Я и не боюсь, просто не хочу отпускать тебя одного. Ружьё может пригодиться и за стенами пещеры. Ты будешь рубить дрова, а я прикрывать тебя.

– Даже не подумал об этом, – Павел передёргивает затвор ружья. – Ладно, пойдём вдвоём. Правда, топора у меня нет, но зато есть острый нож.

Мы выходим под дождь, и я снова стучу зубами от холода. Несколько грамм русской водки не согрели, лишь прогнали страхи. Я не одна, чувство плеча окрыляет. Согреваюсь мыслями, что нас ждёт тёплая сухая пещера. Павел присматривается к ближайшему дереву и останавливается:

– Держи ружьё, при такой непогоде вряд ли кто-нибудь на нас нападёт. Но всё-таки посматривай по сторонам.

Павел примеряется и обрубает нижние толстые сучья. Работа спорится. Не могу долго стоять в стороне – холодно, и мрачные мысли снова одолевают. Берусь обламывать ветки поменьше. Труд не только сделал из обезьяны человека, но и научил согреваться. За несколько ходок мы приносим в пещеру топлива на всю ночь, остаётся дать ему немного просохнуть.

– Аппетит разгулялся от работы, – жалуется Павел, когда мы усаживаемся в пещере на новое ложе. – А у меня с собой только вода. Проклятый дождь! Так бы подстрелили кого-нибудь на ужин.

– Вода – это уже хорошо! – ищу хорошее в нашем существовании. – Без воды человек быстрее погибает.