– Тёмка! – вдруг окликнул меня один из ее спутников. – Ты?
Глава 5
Я оглянулся и почти сразу узнал окликнувшего меня парня. Рослый, широкоплечий, глаза серые, как графит, а волосы, выбившиеся из-под лихо заломленной на затылок лыжной шапочки, русые. Олег Литвинов, мой армейский дружок. Я извинился перед незнакомкой в красном свитере, протиснулся между ее приятной округлости коленками, обтянутыми синими спортивными брюками, и спинкой сиденья напротив, и мы с приятелем обнялись. Вся компания, улыбаясь, наблюдала за нами.
– Вот, прошу любить и жаловать, – сказал Олег. – Мой сослуживец, большой писатель Артемий Краснов.
– Да ладно тебе! – отмахнулся я. – Скажешь тоже…
– Скромничает, – ухмыльнулся он. – А ведь его рассказики и стишки в «Советском воине» печатались!
– А вы и стихи пишете? – поинтересовалась лыжница.
– Случается, – не стал отрицать я.
– Познакомься, Тёмка, это…
– Хорошая девочка Лида! – проскандировала компания.
– А чем же она хороша? – подхватил мой бывший сослуживец.
– Достали уже, – насупилась девушка и надула губки.
– Вам очень идет это имя, – привычно включил я механизм охмурёжа.
– Ты, кстати, куда? – спросил меня Литвинов. – Мы вот на Красную Горку собрались, кататься… Айда с нами!
– Не могу, у меня дела…
– Писательские небось?
– Литературные…
– Ну, тогда завтра приходи в гости… Отметим День Советской Армии!
– Приходите! – попросила Лида.
– Ну если вы просите – обязательно!
«Станция метро…» – прогнусавили охрипшие динамики.
– Выходим! – крикнул Литвинов, и вся толпа хлынула за ним из салона, как цыплятки за мамкой. – Тёмка, завтра в три приходи! Адрес…
И он назвал улицу, номер дома и квартиры. Покидая троллейбус, Лида многозначительно на меня посмотрела. И я решил, что и в самом деле приду, раз уж приглашают. И с особенным удовольствием – если выгорит мое сегодняшнее дело. А почему бы ему не выгореть? Я ведь многого не попрошу. Не в главные редактора мечу. Литсотрудник – это же мелочь. Зарплата, как у уборщицы. В литейке я зарабатывал больше, но в редакции будет к литературе явно ближе, чем сейчас – в горячем цехе.
Объявили мою остановку. Я выскочил на заснеженный тротуар, огляделся. Передо мною возвышался знаменитый дом Драмлита, воспетый еще Булгаковым. С первого по девятый этаж он был набит знаменитыми писателями, поэтами, драматургами, литературными критиками, их женами и детьми, тещами и тестями, свекрами и свекровями и их собачками. Квартиры в нем были просторными, удобными, с высокими потолками, эркерами и раздельными санузлами. Здесь творилась история советской литературы со всеми ее взлетами, поражениями, тайнами и даже преступлениями.
Войдя в подъезд, я тут же наткнулся на консьержа. Солидный дядя сидел внутри стеклянной будки и подозрительно на меня смотрел. Ну еще бы! Он привык к другим посетителям. А тут какой-то рыжий парень в простеньком немодном пальто и шапке-ушанке. Вот сейчас вылезет из своей будки, перегородит лестничную клетку, да еще в свисток начнет наяривать, милиционера с улицы звать. Ладно. Я тоже не из простаков. И в доме этом бывал не раз. Знаю, как с такими разговаривать.
– Добрый день! – сказал я ему. – Я к Станиславу Мелентьевичу, в сто пятнадцатую.
– А они вас ожидают? – прищурившись, осведомился консьерж.
– Не просто ожидают, – откликнулся я с лёгкой улыбкой. – Жить без меня не могут!
– И все-таки я уточню, – пробурчал он. – Мало ли вас ходит, шаромыжников…
Он схватил черную эбонитовую трубку довоенного еще телефона. Набрал номер.
– Евдоха? – спросил консьерж, когда ему ответили. – Хозяин дома? Ага… Тут к нему парень какой-то… Ждете кого?.. Ага. Ну я пропускаю, значить…