– Простите, у меня уже голова кругом идёт, столько информации! – я не кривил душой. Атмосфера в кабинете была очень приятной, но кружила голову, как балы фей. Мика жестом позвала меня за собой.

– Идите, Альберт, вам стоит подготовиться перед экзаменом. – произнёс на прощание Басилио. Музей-театр, работа жильцом… это очень безумный день, и очень интересный!

***

Настоящей наградой мне стало предоставленное жилище: не просто комната, а рай для уставшего путника! Мэтр жил на втором этаже своего театра, в очень уютной квартире. Зевак сюда не пускают, но, как пояснил Басилио, ценность квартиры-экспоната – в том, что она до сих пор олицетворяет присутствие театрмейстера в городе. Небольшой минус, её сложно «греть», из-за чего слабоодарённые магически могут чувствовать себя уставшими и разбитыми. Но я ещё раз осмотрел предложенные мне апартаменты, и восхищённо выдохнул. Это было лучше самого роскошного отеля!

Бордовые шёлковые обои, навевающие мысли о театральном занавесе, паркет из янтарного дерева, мебель, какая была в моде двести лет назад: всё это дарило приятное чувство ностальгии. Казалось, я вернулся домой к любящему дедушке, который вот-вот вернётся, и расскажет сказку о старых добрых временах… это было наваждение, но я не стал его стряхивать. Очень приятное ощущение!

Рабочий стол мэтра, на котором он самолично писал пьесы и сценарии, украшала большая пишущая машинка, а рядом лежала стопка чистых листов бумаги. Что это всё можно (и нужно!) использовать, я знал, но моё внимание привлекла ещё одна деталь: настольная лампа.

Бархатный абажур с бахромой прикрывал плафон с круглым шариком лампочки, и золотой свет, излучаемый этим предметом интерьера, был настолько необычен, что я почувствовал себя мотыльком, готовым созерцать его всю жизнь! Но в дверь деликатно постучали, и я увидел добродушное округлое лицо мсье ла Дахара.

– Сообщи, если тебе будет некомфортно, Альберт! – попросил он. – И прошу извинить Тива за это вмешательство.

– Мсье ла Дахар, а каким был театрмейстер? – поинтересовался я, цепляясь взглядом за портрет с величественным стариком в красно-белом сюртуке, с ухоженными усами, и мудрым взглядом. Певец поймал мой взгляд, и благодушно кивнул.

– Легендой нашего славного городка! Хотя эта слава пришла к нему после его ухода, когда мы выполнили его наказ. Знаете ли вы эту трогательную историю, Альберт?

После рассказанной, в очередной раз, истории о театре, его хозяине, и последнем напутствии, я понял, что мсье ла Дахар не только певец, но и потрясающий рассказчик!

– Иногда мне кажется, что жизнь в городе поддерживается именно что театральными огнями! Самым невероятным чудесам город обязан им. – подытожил кэр, и указал на лампочку на рабочем столе. – Не будь здесь этого чуда, постройка так и оставалась бы муляжом театра. Она освещала сцену около восьмидесяти лет, а теперь вернулась на своё место. Но полно беседовать, Альберт, Театрум просыпается с восходом солнца. Если не передумаете, дадим вам экзаменационное задание на рассвете.

– Погодите! Мсье ла Дахар, а почему не наоборот? Вы дали мне комнату, а задание – завтра? – переспросил я. Певец опять мелодично рассмеялся.

– Не обращайте внимания, просто добрая традиция Театрума для всех новичков! К тому же… вы и правда очень похожи на театрмейстера, каким он был в годы своей юности. Представляете себе, он тоже был иностранцем. Но поговорим об этом позже, если хотите. Приятных снов, Альберт.

Я лежал в мягкой кровати с балдахином, вдыхая лёгкий аромат старины, и понял, что это – самое лучшее приветствие, какое только могло быть. Каждый город – уникален, но подобного искреннего и живого дружелюбия я пока не встречал нигде!