Джорджию уже клонило в сон. Она всё ещё понимала, о чём говорит Джесси, но напиток уже начинал своё расслабляющее действие. Джесси заметил это и прервался.

– Прости, забудь, что я тут тебе наговорил. Обычно я не делюсь такими вещами ни с кем.

– Отчего же? Мне был интересен ход твоих рассуждений. Порой мне даже кажется, что я совсем тебя не знаю. Сейчас мне даже кажется, что ты и на злодея то не очень похож.

Джорджия вдруг встала и, сделав пару нетвёрдых шагов, обхватила шею Джесси руками. Щекой она прислонилась к голове Джесси и закрыла глаза. Её размякшие слова утешения и тёплые объятия вызвали у колдуна странные чувства, природу которых он не знал. В нём проснулось что-то, что до сих пор спало непробудным сном. Он чувствовал женское тепло и дышал приятным юным женским запахом. Джесси захотелось поделиться с этой девушками всем тем, что скопилось в его душе. Но, подняв глаза, он понял, что она не в состоянии слушать его красноречие. Он уложил её в кровать, но полусонная Джорджия вдруг снова вскочила и прижалась к юноше. Джесси хотел бы, чтобы всё это было по-настоящему, но он понимал, что это всего лишь побочный эффект напитка, и Джорджия скоро уснёт.

– Интересно, – промурлыкала себе под нос Джорджия, – когда закончится глава, я просто исчезну? Или теперь каждый раз открывая ноутбук, я буду попадать в Миракулу?

– Джорджия!

– Что? – девушка попыталась заглянуть в лицо Джесси, но оно уже расплывалось перед ней.

– Ты как-то сказала, что знаешь только то, что касается нас. Так вот, я могу показать тебе намного больше, остальной мир, и ты убедишься, что это не вымысел, а реальность. Дай мне слово, что отправишься со мной в небольшое путешествие.

– Если я дам слово, мне придётся его сдержать… Но в чём твоя выгода? Я же знаю, что ты ничего просто так не делаешь.

– На сей раз я просто хочу доказать тебе, что наш мир существует. Никакого подвоха.

– Ну ладно. Раз оно небольшое, вряд ли что-то случится. Даю своё честное слово.

– Вот и чудно. Не забудь об этом.

– До встречи, Джесси, – промямлила девушка, и книжная полка над кроватью стала последним, что увидела она перед мраком.

Дорри проснулся с сильной головной болью. Тёмное помещение, в котором он находился, казалось ещё темнее. Ленточки и амулеты, висевшие над его кроватью, на которой он лежал, укутавшись в овечью шкуру, были ярче, чем обычно. Резкий запах шаманской спиртовки лишь усиливал головную боль. Дорри хотелось кричать, проклинать всех и вся, но колдун сдерживал себя. Всё спуталось. Он ничего не помнил о вчерашнем дне, кроме того, как он вошёл в туннели вместе с ребятами и проснулся, опутанный Фраусциусом. Он чувствовал себя виноватым, но не понимал, почему. Он вдруг вспомнил девушку, которая пыталась их предупредить и о которой он решил, что стоит её опасаться, несмотря на то, является ли она божественным посланником или всего лишь шарлатанка. Дорри попытался расслабиться и вспомнить заклинание, улучшающее самочувствие, но боль не проходила и мысли сбивались в кучу. Вдруг колдун почувствовал, как что-то склизкое, будто змея, ползёт по его ноге. Он резко открыл глаза, вскочил и большим прыжком подлетел к столу, заваленному сушёными растениями, бумагами и книгами, колбами с зельями и банками с заспиртованными животными. Из-за темноты в глазах Дорри не мог отличить зелья, стоящие на столе. Боль уже так донимала его, что он терял всякое терпение. Едва не потеряв равновесие, Дорри опёрся на стол и сбил своими руками какие-то склянки. С раздражающим треском они разбились об пол, облив ногу Дорри своим содержимым. Это обстоятельство ещё больше взбесило чернокожего колдуна, и он крепко выругался. Поняв, что времени у него всё меньше и меньше и что скоро он потеряет сознание, Дорри оттолкнулся от стола и грохнулся на пол. Убаюкивающий шепот – последняя стадия этого приступа – становился всё различимее. Обнажив клыки, чернокожий колдун подтянулся к кровати и схватил первую попавшуюся банку с чёрным густым напитком и, сорвав крышку, залпом выпил содержимое. Обжигающее и горькое лекарство не подвело – тьма рассеялась, яркие цвета вновь потускнели, а запах шаманской спиртовки принял свой обычный вкус, и головная боль почти утихла.