Особенно хороши были зал с большим роялем и раздвигающимися стенами и гостиная вся в зеркалах, хрустальных люстрах и коврах. Он считал своим долгом помогать сестрам, а они этим пользовались. Третья сестра была замужем, имела сына Илью и жила самостоятельно.

Все сестры и мать очень любили Адольфа. Они часто приезжали к Марии, но особенно с нею не сходились, так как были по-разному воспитаны. Они думали и говорили о своих заботах и делах, а Марию это не интересовало. Она привыкла поздно вставать, ей в постель приносили завтрак, она долго приводила себя в порядок. Горничная помогала ей одеваться, завивала ей волосы, ей приносили из магазина огромные круглые коробки со шляпами. Она долго их примеряла, выбирала лучшую, а остальные отправляла обратно. Ее не интересовало ни хозяйство, ни что будет на обед. Единственное, что она любила – это книги, она постоянно читала, много писала, но все, что писала, не доводила до конца. Иногда она делилась с Альбертом, рассказывала ему о прочитанном, о том, что хотела написать, но его это мало интересовало. Он переводил разговор на другую тему, смеялся, шутил и уходил, оставляя ее со своими мыслями. А мысли у нее были довольно серьезные, она читала Достоевского, Чехова, Гюго, а Толстого знала почти наизусть.

Еще до замужества она посетила Ясную поляну и Оптину пустынь (у меня хранится ваза для фруктов из матового хрусталя – бабушка говорила, что она из дома Толстого, ее купил мой дедушка вместе с другими антикварными предметами, связанными с бабушкиным детством, остальные вещи были проданы во время войны, а вазу никто не купил, потому что у нее отбит край). Туда съезжались люди со всех концов нашей родины, чтобы глубже понимать учение Толстого о непротивлении злу, считая его философом, а не только писателем.

Там она познакомилась с последователями Толстого, которые верили в то, что добро победит зло на земле. Вернувшись в Киев, она подружилась со многими из существовавшего там Толстовского общества, в том числе с супругами Кравченко Андреем и Клавдией, которые относились к Марии с большой симпатией.

1900 год

Через год, в канун Рождества 25 декабря (1899) 1900 года, у нее родилась девочка – Ольга (я). Мария сама кормила ребенка грудью и играла с нею как с куклой, а Адольф любил разглядывать ребенка, замечал каждое новое движение ручек или ножек. Все его интересовало в ребенке.

Мать Марии решила приехать в (Одессу) Киев, где сейчас жили Адольф с Марией, посмотреть внучку. Она выехала из (Киева) Елисаветграда, погода была хорошая, окна в вагоне открыты, и она с удовольствием высовывалась из окна, любуясь природой. Подъезжая к (Одессе) Киеву, она посмотрела в сторону паровоза, из трубы которого вырывались мельчайшие красные угольки, и вдруг закричала от боли. Ей попал маленький уголек в глаз. Пока не доехали до (Одессы) Киева, никто не смог оказать помощь, и с вокзала вместо веселой встречи ее отправили в больницу. В больнице один глаз удалили, и когда бабушка встретилась с внучкой, она увидела ее одним глазом. Бедная старушка целовала ребенку ручки и ножки и не могла нарадоваться на нее. Ребенок тоже начал привязываться к бабушке, но вскоре у той потерял зрение и второй глаз. Ее взяла к себе жить старшая сестра Марии. Но дружба и любовь девочки и бабушки продолжалась столько, сколько была жива бабушка. Старушка как-то особенным образом раньше всех слышала приближение девочки, ощупывала ее головку, лицо, волосы и говорила: «Вот ты уж какая большая выросла» – и целовала ее.

?Калиновская (мать Марии)

1902 год

Через два года у Марии родился мальчик Александр. Отец был счастлив, что родился сын. Урывал время, чтобы лишний раз заглянуть домой, посмотреть, как дети.