– Как известно, градус составляет тысячную часть окружности, – начал он излагать эту теорию. Не пугайтесь, он имел в виду исключительно местный, амторианский градус. И местные же ученые, не наблюдавшие за Солнцем, не придумали другого деления окружности, почему-то считали все в тысячах. В отличие от вавилонян с их тремястами шестьюдесятью градусами. – Так вот, любая окружность, независимо от длины, состоит из тысячи градусов. Это-то ты признаешь?

– Ну, как тебе сказать, – ответил я. Соображал, признавать или нет. Насколько уроню себя в собственных глазах как человека, одолевшего колледж и поучившегося в университете. Но увидел, что Данус опять принялся рыться в своих лекарствах, ища что-нибудь посильнее, а потому, мысленно содрогаясь от нелепости такого добровольного признания, горячо выпалил: – Признаю, Данус! Конечно. Я же соображаю пока. Как оно может быть иначе? Градус – одна тысяча от круга.

– Замечательно! – оживился Данус и спрятал вазу с медикаментами. – Только не круга, а окружности. И в таком случае, Карсон, ты должен признать то, что окружность, отделяющая Трабол от Карбола, тоже равна тысяче градусов. Признаешь?

Я снова согласился с видом профессора Гарварда, хотя меня начинал душить смех. Ну конечно, подели круг на тысячу или на мильон, мне-то, собственно, что терять? Взял и признал. Головой закивал, лицо сделал…

– Если каждая из двух величин равна третьей величине, то они равны и друг другу, не так ли? – логично рассуждал Данус. – Стало быть, внешняя и внутренняя границы Трабола одинаковы по длине, и это истинно, потому что верна теория неравномерности расстояния.

– А градус при таком раскладе является единицей крепости? – невинно поинтересовался я.

– Градус является единицей длины. Крепости как военные единицы измеряются бойцовыми окнами… Но вернемся к делу, – сказал он тоном настоящего целителя душ. – Было бы смешно утверждать, будто чем дальше от центра Амтора, тем длиннее единица расстояния. Она только кажется более длинной. Кажется, Карсон. Все скруглено вокруг, все иллюзорно, обманы искажают показания большинства инструментов. Погляди в окно, какова преломляемость света. Цвет и формы колеблются. Поэтому, забывая про видимое, мы говорим, зная истинное положение дел, что по отношению к окружности и по отношению к расстоянию от центра Амтора расстояния совершенно одинаковы. Хотя выглядят иначе.

– Приходится признать, что на карте они никак не выглядят. Не выглядят ни одинаково, ни как-то еще. Потому что их вообще таких не может существовать! Измерения дадут обратный результат, – проговорил я с умным видом.

– Но они должны быть равны, иначе пришлось бы сделать вывод, что к центру окружность Амтора увеличивается, а к Карболу уменьшается. Такая нелепость даже не нуждается в опровержении. Это несоответствие сильно смущает не только тебя. Оно просто выводило из себя ученых древности. Но около трех тысяч лет назад великий ученый Клуфар выдвинул теорию неравномерности расстояния и доказал, что несоответствие между действительным и кажущимся измерениями расстояния легко объясняются…

– Сверхрефракцией, – подсказал ему я.

Но Данус вылупился на меня как на безумного и промолвил:

– Объясняются путем умножения каждого из них на квадратный корень из минус единицы. Ты бы все-таки выпил успокоительный отвар…

Тут я понял: приехали…

Для такой картины маслом у меня не было ни грунтов, ни масла, ни средств. Абсурдность здешнего разума выходила за рамки мира, видимого его обитателями. Далеко за рамки. Дальше дискутировать с Данусом было вовсе бесполезно, он бы меня уверил, что два его передних глаза имеют еще и задний выход, а потому у человека Амтора наблюдается четырехкратность зрения. Я и замолчал. Что толку спорить с человеком, который умножает на корень квадратный из минус единицы?