– Мы уже говорили об этом, – ответил Джар , – мы не знаем, где их земля. Они приходят из-за моря, и уходят туда же.

– Её можно найти, – сказала Чажре, – и нужно найти.

Оба замолчали на некоторое время.

– Люди не понимают таких слов от Матери, – первым заговорил Джар, уголки его рта опустились вниз, словно он был расстроен, – или, может быть, понимают. Понимают, почему их говоришь ты.

– Неважно, что болтают люди у меня за спиной, – эти слова Чажре проговорила резко и зло, – неважно, что было много лет назад. Важно, что мои слова – правда. Мы должны избавиться от ликшури. Этого хочет Невидимая Матерь, этого хотят жены тех, что не вернулись из моря. Да и ты сам – у тебя много острого камня? Белой породы? Наша земля не дает их. Где нам их взять, как не на островах?

– Мы могли бы уйти вглубь земли, к горам, – сказал мужчина, – ты знаешь, кто так говорит…

– Уйти от Большой воды? Бросить огражденные стеной жилища и освященные поля? Просить людей, которые молятся Женщине-с-леопардом нас не трогать? Джар, наша земля – здесь. Все, что нам дала Невидимая матерь, – здесь!

Джар оставил её слова без ответа, переведя взгляд в сторону моря.

Чажре опять провела рукой по накидке, теперь уже ниже талии, лен туго натянулся на её мощных бедрах.

– У жены Ацири срок подходит совсем скоро, – произнесла она, – вечером мы вознесем молитву, чтобы она освободилась от бремени легко, и у неё был здоровый ребенок. Лучше, пусть это будет мальчик. Девочек у нас достаточно.

Она обернулась, услышав какой-то звук. На стене показался человек, это был юноша, голый по пояс, сейчас он присел на камень и нащупывал ногой деревянную подставку. Сделанная из стволов двух деревьев, она помогала спуститься со стены в её пологом месте.

– Они должны пасти коз, – угрюмо сказала Чажре, – и почему этот еще не на пастбище? Нам мало засухи?

– Думаю, он туда и идет, – ответил Джар и помахал рукой юноше. Тот как раз готовился встать на подставку.

– Приходи завтра к святилищу, Джар, мы еще будем говорить – со всеми. Это продолжается слишком долго, – Чажре подтянула ткань на плече и двинулась к темневшей над их головами стене.

Люди называли поселение просто Стеной. Это и понятно, ведь другие селища их языка, разбросанные по побережью, стен не имели – там просто не было достаточно жителей, чтобы управиться с подобной работой. Но Стена защищала как надо – сложенная из полуотесанных, местами скрепленных глиной камней ограда, высотой в два с лишним человеческих роста, прикрывала селение со всех сторон. В одном месте она была ниже – там можно было вскарабкаться, опираясь на неровности в камне, хотя жители Стены использовали деревянную подставку и веревки.

Стена огородила селение очень давно – отцы отцов ныне живущих уже помнили его защищенным, и именно это делало жизнь в нем особенной. По крайней мере, так казалось людям из соседних маленьких селищ, которые приходили к Стене обменять рыбу, зерно или лесные плоды на то, что могли предложить её жители.

На самом деле, это лишь отчасти было так. Стоявшие на каменной основе, прямоугольные, крытые ветвями жилища, теснились одно к другому, но днем почти всегда пустовали. Духота и тяжелый запах выгоняли людей наружу, где они проводили большую часть дня. Ведь всем было известно, что лучше закончить дела за Стеной – разделать животное, поесть, облегчить чрево – чем тащить внутрь то, что будет вызывать зловоние долгими солнечными днями.

Стена стояла на невысоком пологом холме, откуда открывался спуск к морю. Ровный, на два полета камня из пращи, он круто оканчивался – дальше был невысокий обрыв и узкая полоска берега внизу. На расчищенном участке жители Стены устроили пристань, сюда же вытягивали свои лодки, узкие, длинные, сделанные из цельного ствола или коры. Отсюда они уходили на лов или плавали к другим поселениям побережья, здесь разделывали пойманную рыбу и встречали гостей.