Я записала программу на собственный сортфон. Его собиралась использовать, как транслятор или промежуточное звено между устройством Рима и заказчика. Потому пригласила Джона на танец. Оценивающий холодный взгляд медика ползал по фигуре, а я краснела под ним. Мужчина согласился на мое предложение. Этого времени вполне хватило для похищения данных и передачи их.

– Доложить по форме, что случилось! – распорядился медик, повернувшись к солдатам.

Посмотрела на Яру в поисках поддержки. Она мне подмигнула. Задаваться вопросом помнит меня господин Рим или нет, я не стала. Время покажет. Пока врач допрашивал военных, засунула медальон себе в карман брюк.

– Мне все ясно, – обнадежил мужчина, выслушав объяснения, а я чуть не рассмеялась.

Природа моей болезни не понятна никому, даже мне. Полное невосприятие медикаментов – это странно. Меня пытались исследовать и лечить. Все впустую.

– Я читал в досье про эту вашу особенность, – продолжил медик. – Вы в каком-то смысле уникальны, Цветана. Знаком с трудами коллег, занимающихся вашей проблемой. О вас докладывали на конференции пару лет назад. Возможно, вы не помните, но нас представили друг другу, и вы пригласили меня на танец. Не узнал вас сразу, простите…

Узнал и пытался выяснить, помню ли я его. Паршиво. Признать или прикинуться девушкой с плохой памятью? Два года назад комбинация Стаса состояла именно в том, чтобы мной заинтересовались медики. Открыв феномен, вытащили на свое сборище. Брат уговорил меня спровоцировать приступ и, когда это случилось, обратился к врачу. А дальше пошло-поехало, и ковровая дорожка к информации была проложена без усилий. Любопытно, догадывался Рим, что именно я своровала его зашифрованные записи?

– Не припоминаю, – прошептала я. – Простите.

– Да, – хохотнул доктор. – Не удивлен. Само собой разумеется, что юные красавицы вспоминают встречи только с парнями. До стариков и дела нет.

Это он сейчас кокетничал? Да, виски седые, но в остальном любому молодому человеку даст фору. Вопрос в другом – с чего бы ему такие разговоры вести? Не поймешь. Но нам обоим предпочтительнее не углубляться в разговоры о нашей встрече. По глазам господина доктора поняла, что он тоже не горел желанием предаваться воспоминаниям. Положение спасла вошедшая девушка в такой же медицинской форме, как и у Рима. Острые черты лица и зачесанные назад светлые волосы делали ее дурнушкой.

– Все подготовлено, эйр, – прошелестела она.

Доктор кивнул, и девушка скрылась. Рим снова растянул губы в улыбке, а меня передернуло.

– Я перевезу вас в другой отсек, и там помещу в медицинскую камеру. Специальная программа попробует отыскать у вас проблемы со здоровьем. Стандартная процедура, ничего особенного. Помню доклад коллеги о течении вашей болезни, вам необходимо было поесть, это купировало приступ. Вы сумели позавтракать. Но я невольник инструкций и приказов. Потому извольте.

Меня действительно отвезли на кушетке в другое помещение и, проведя исследования, отпустили. В сопровождении Яры и солдат добралась до своей комнаты. Мне позволили поспать несколько часов. Обед с ужином собирались доставить в комнату. Не могла не порадоваться такому режиму и, выставив время на сортфоне, в которое должен был прозвучать сигнал к подъему, улеглась в кровать. Сон мгновенно сморил меня.

Спустя пару часов открыв глаза, я долго прислушивалась к своему телу. Не обнаружив острого недомогания, поднялась с постели и отправилась в душ. Хотелось смыть с себя остатки боли, очистится от воспоминаний о руках Джона Рима, ощупывающих меня.

Приняв душ, замоталась в полотенце и протерла ладонью запотевшее зеркало. Девушка в отражении смотрела на меня уставшим взором. Кожа казалась бледной, хоть я битых полчаса стояла под горячими струями воды.