– Профессор… – негромко, себе под нос, сказал я.

Вероятно, в привезенном нами на остров мешочке были семена подобных растений, которые могли кормить все селение на протяжении долгого времени.

Передохнув немного в деревне, мы снова отправились в путь, только теперь подниматься предстояло в гору. Пройдя сквозь джунгли обратно к лодке, мы погрузили в нее добычу и отчалили от острова.

* * *

Мы почти подплыли к кораблю. Меня сразу насторожило, что на палубе вместо привычного оживления происходит нечто странное. Вся команда сбилась в кучу и неподвижно стояла на корме. Я предположил, что капитан дает какие-то указания, но пока не мог понять, что конкретно происходит на судне. После некоторой паузы нам все же опустили лебедочный мостик и скинули лестницу. Перекинув на борт ценный груз, который стоил жизни трех матросов, мы начали забираться по лестнице.

Поднявшись на достаточную высоту, я увидел то, от чего мои руки чуть не разжались и не отпустили перила корабля. На палубе лежал труп матроса с ножом в затылке. Я взглянул в его лицо и оцепенел. Легкая тошнота комом подкатила к горлу. У мертвеца была сломана челюсть и опустевшие открытые глаза, по которым уже ползали мухи. Все остальные члены команды, включая капитана Роджерса, собрались вокруг, сняв косынки и шляпы.

Я пришел в себя от легкого удара по ноге от матроса, поднимавшегося следом за мной. Перевалив через борт, я подошел к остальным. На корабле царила непривычная тишина, без обычных свистков и перестукиваний, с помощью которых общались немые моряки. Эта тишина давила еще сильнее, чем произошедшая трагедия, и я еле сдерживался, чтобы не спросить, что случилось, или вовсе не заорать, лишь бы прервать тягостное молчание.

Но тут я услышал спасительный шум. Толпа расступилась, и несколько человек выволокли одного матроса из трюма на палубу, держа его под локти. Несчастный мычал и вырывался, упирался ногами и падал на колени. К счастью, на подмогу к волочащим его парням поспели еще несколько. Связав бедолагу, они швырнули его прямо под ноги капитана. Все попытки подняться Роджерс пресек тем, что наступил на матроса одной ногой. Окинув команду тяжелым взглядом, он сдернул с шеи свисток и долго и пронзительно засвистел в него.

Капитану принесли его хлыст. Он поднял связанного матроса одной рукой и швырнул его прямо к основанию грот-мачты.^>5 Несколько человек привязали подозреваемого к мачте, и он стоял обхватив ее руками. Вероятнее всего это был убийца, но что сподвигло его на такой шаг? Возможно в наше отсутствие они что-то не поделили. Вопросы снова начали въедаться в сознание, но все мысли будто рассыпались с первым ударом кнута капитана. На спине матроса проявилась красная полоса. Второй удар – и он, стиснув зубы, издал болезненный звук. Третий удар – на палубу брызнула кровь, и бедняга, уже не в силах сдержаться, глухо замычал. Четвертый удар – окровавленный кнут расплескал кровь по палубе. Пятый удар – глухое мычание переросло в утробный крик. Под шестой и все последующие удары матрос орал глухим истошным ором уже не переставая, по палубе хлестала кровь и разлетались ошметки кожи. После десятого удара полумертвого матроса отвязали от мачты и куда-то уволокли – очевидно, за решетку. Убитого им человека убрали с палубы и вечером должны были похоронить. В течение получаса палубу выдраили от крови, и боцман выкатил из глубин трюма большой бочонок рома, чтобы вся команда помянула погибшего. Каждый подходил к бочонку и наливал себе в стоявшую на нем общую кружку. Кто-то крестился перед тем как выпить. Когда последний член команды отошел от бочонка, капитан вышел на палубу и сделал еще один протяжный свисток.