– Мама, не обижайся, но убери его, прошу тебя, он натирает мне шею.

– Но как же так, сынок, ты ведь испачкаешь кожаный диван.

– Что ты, мама, я моюсь каждое утро.

– Но это же не мешает…

– Нет-нет, матушка, мешает.

– Ну что за ребенок! Маленьким ты был гораздо послушнее.

Мицос снова смеялся и целовал матушкину руку.

– Наряди меня снова в младенческое платьице, – ласково говорил он ей, – и увидишь, что я стану самым послушным мальчиком на свете.

– Ну, сними по крайней мере туфли, с них на диван летит пыль.

– Что ты, матушка, я хорошенько почистил их перед тем, как войти в дом.

– Ну что за ребенок…

Несчастная госпожа Васиотакис в отчаянии качала головой и возвращалась на свое место. А мой хозяин смеялся и поддразнивал ее.

– Конечно, – говорил он ей, – меня ты держишь в строгости уже столько лет и привыкла, что все тебя слушают. Но сынок вырос и устроил бунт.

Тогда Мицос одним прыжком вскакивал с дивана, подбегал к матери и обнимал ее.

– Ну ладно, матушка, давай сюда свои кружевные салфеточки.

Хозяйка с радостью накрывала салфеткой диванную подушку, но теперь вздыхал Мицос:

– Ох уж мне эта хиосская чистота… Она нас всех погубит, матушка, и детей, и отца, и весь дом…

Даже хозяин никак не мог привыкнуть к строгости хозяйки. Он сам бунтовал не меньше Мицоса. И госпожа Васиотакис в конце концов всегда ему уступала, смиренно говоря:

– Как хочешь, милый Йоргос.

За несколько дней я привык к жизни в Александрии, и, должен вам сказать, мне она нравилась. Я был бы вообще всем доволен, если бы меня не терзала одна забота. Прошел уже целый месяц, а я до сих пор не смыл с себя позор первого дня и той бесславной охоты на кошку. Не знаю, что случилось после первой моей неудачи, но с тех пор я не видел не то что ни одной кошки, но даже ни одного кошачьего хвоста. В конце концов госпожа Васиотакис это заметила.

– Знаете что, детки? – сказала она. – С тех пор как в доме появился Пират, в округе пропали все кошки, от которых было столько мучений. Кажется, достаточно одного его присутствия, чтобы они не высовывали нос.

– Я думаю, – сказала Лиза, – что первая кошка, за которой погнался наш Пират, рассказала о нем всем остальным, поэтому они испугались и убежали подальше.

– Думаешь, так она им и сказала? – задумчиво спросил Лукас.

Анна ничего не ответила, она о чем-то размышляла. А потом повернулась к отцу и сказала:

– Знаешь что, папа? Поставь в саду ловушку, чтобы туда попалась та первая рыжая кошка, которая сбежала от Пирата, и тогда остальные вернутся. А то сейчас она их запугивает.

Господин Васиотакис засмеялся и в шутку шлепнул дочку.

– Глупышка моя, разве нам не все равно, переловит их Пират или они разбегутся от страха? Мы от них избавились, и хорошо, даже лучше, что Пират их не убивал. Мы же просто хотели избавиться от кошек. Убийство – жестокое дело, попусту не нужно к нему прибегать. Пусть уж кошки останутся живы.

Но я был совсем с ним не согласен! Моя честь была задета, и я должен был смыть с себя позор первой неудачной охоты. С каждым днем моя печаль все росла.

Однажды я увидел, что садовая калитка открыта, и вышел на улицу. Я очень обрадовался, что оказался на свободе. Мне вдруг показалось, что я хозяин всего мира. Перед глазами у меня не было забора или вьющихся растений. Я мог пойти куда угодно, завоевать новые территории, повидать новые места. Но не успел я пробежать и нескольких шагов, как за спиной услышал крики:

– Пират, Пират!

Только я остановился посмотреть, что там происходит, как меня тут же схватил Али, запыхавшийся от быстрого бега, вернул обратно в сад, в мое рабское положение, и хорошенько запер калитку.