– Джонни, бродяга клятый, я так по тебе соскучился! – помахивая откупоренной бутылкой неплохого виски, жизнерадостно возопил капитан второго ранга Самарин по кличке Лаврик. – Давай обнимемся, что ли?
Мимолетно приобняв гостя и похлопав его по спине, Мазур мгновенно расстался с последними остатками беззаботности. Что-то должно было измениться или произойти, раз уж нагрянул особист.
– Мисс! – рявкнул Лаврик, только сейчас якобы узрев Наталью. – Простите, если невольно помешал, но я так спешил к старому другу, что о приличиях забыл… Могу ли я иметь честь быть вам представленным?
– Знакомьтесь, – сказал Мазур. – Мисс Наталья, звезда здешней журналистики. Мой беспутный друг…
Он сделал паузу – черт его знает, как на сей раз именовался Лаврик и кем был по последнему паспорту…
– Бен, – сказал Лаврик. – Друзья моих друзей – мои друзья, а для друзей я просто Бен… Я, правда, не помешал? Если что, вы мне открытым текстом выложите, и я поплетусь домой…
– Да нет, не особенно, – сказала Наталья совершенно безмятежно. – Мы как раз собирались уходить… Пойдемте?
Она грациозно направилась к сходням со столь добропорядочным и невинным видом, словно вовсе и не она черт-те что вытворяла с четверть часа назад на свернутом парусе. Мазур двинулся следом. Ни тени разочарования в голосе, отметил он, девчонка абсолютно спокойна. Столь неожиданно нагрянувший Лаврик никаких ее планов не нарушил. Мать твою, в чем же тут подвох?
Глава третья
Левша и блоха
Вопреки опасениям Мазура, справедливо ожидавшего от Лаврика очередных подначек и шуточек, Наталья обставила прощание весьма целомудренно – не стала бросаться Мазуру на шею с пылкими поцелуями, даже в щечку чмокать не стала, просто подала руку, пожелала доброй ночи совершенно спокойным голосом. И упорхнула в калитку. Старый двухэтажный домик испанской постройки был погружен в темноту, светилось только одно окно, слева, на втором этаже.
– Не обращай на меня внимания, – сказал Лаврик. – Если хочешь постоять, пожирая взглядом ее окна, только намекни, я за углом подожду, срочных дел нет…
– Поди ты… – сказал Мазур без особых эмоций, потому что давненько знал товарища Самарина по совместным окаянствам в разных уголках света.
Энергично повернулся и зашагал в сторону своего дома. Лаврик его моментально догнал, помахивая бутылкой. Уже не изображая пьяного, мечтательно протянул:
– Приятная девчонка. Попробую с трех раз угадать, чем ты с ней занимался на «Черепахе». Объяснял теорию относительности? Нет, не похоже… Приятные девочки в таких вот платьицах не интересуются теорией относительности. Знаешь, у меня вдруг возникли нешуточные подозрения, что ты вопреки обязательным для всякого советского человека за рубежом правилам вступил с ней в интимные отношения…
– Я не советский человек, – сказал Мазур. – Я – бродяга и кладоискатель непонятного происхождения…
– Тоже верно. Умеешь ты выкрутиться… Ну и как? Делала она к тебе вербовочные подходы?
– Ни малейших, – сказал Мазур. – Самому удивительно. Ни словечком не обозначила, что же ее интересует. Болтает, правда, что хочет написать книгу о всевозможной экзотике, тайнах, кладоискателях, выбрала меня в качестве одного из героев. Словом, обставлено все так, будто она под меня умостилась, чтобы в будущем денежку зашибить на повествовании о моих поисках…
– Логично, – сказал Лаврик задумчиво. – Неразборчивая в средствах щучка, которая ради того, чтобы вскарабкаться повыше, готова расплачиваться тем, чем ее столь щедро одарила природа… В общем, такое встречается сплошь и рядом… Но знаешь, где тут логическая неувязочка, старый бродяга Джонни? Уж если девочке так хочется пробиться наверх, не стесняясь в средствах, гораздо выгоднее и рациональнее было бы раздвигать ножки не перед парнями вроде тебя, а под каким-нибудь денежным мешком из делового центра или, там, хозяином респектабельной газетки… Л?