Мазур без труда представил себе эту картину: Папа во всем блеске и величавости, при всех наградах, в сиянии золотых погон и золотых пуговиц… с рукой на перевязи. В самом деле, получается как-то даже и комично.

– Похожий случай был лет пятнадцать назад с президентом Касулу, – вкрадчиво продолжал полковник. – Не слышали? Это интересно. Дело происходило не у нас, довольно далеко отсюда, но все равно любопытный пример. Среди заговорщиков нашелся один особенно изобретательный. Вышло так, что покушавшийся что есть мочи рубанул президента чакатой… это такой ножище наподобие мачете. Правую руку пришлось отнять по плечо. Именно что правую, которой президент подписывал государственные бумаги и поднимал на встречах с народом в величественном жесте. Он быстро оправился, но все покатилось под откос. Это в Америке президент Рузвельт мог ездить в инвалидной коляске, и – ничего. У нас другие обычаи. Однорукий президент выглядел неполноценным, смешным и нелепым… а оппозиция тут же окрестила его Однолапым. Он стал стремительно терять популярность в народе, а там и в тех влиятельных кругах, что его поддерживали; кончилось все тем, что он, проявив нешуточный ум, добровольно оставил свой пост, уехал в Европу и прожил там еще лет десять безбедно, но в полном забвении, что для него было невероятно мучительно. Такой уж наш народ – Великий Вождь и Отец Нации не имеет права появиться на публике даже с рукой на перевязи…

Мазуру пришло в голову, что не стоит списывать все на африканскую отсталость. Достаточно вспомнить, что и товарищ М. С. Горбачев на всех снимках предстает без малейших следов обширного родимого пятна на голове, хотя все знают, что оно у него есть, а многие видели своими глазами или хотя бы по телевизору…

– Обойдемся без крайностей, – продолжал полковник. – Легкая рана, кость не задета, но месяц затворничества обеспечен. А там, смотришь, мне и удастся до чего-то докопаться. – Он досадливо поджал губы. – В течение ближайшего месяца состоятся торжественные открытия нового здания женского лицея, нового здания Министерства недр да вдобавок…

– Коронация? – спросил Мазур с видом посвященного.

– И коронация, – кивнул полковник. – Трехчасовая процедура, при которой президент большую часть времени будет пребывать на публике, под открытым небом. Невероятное стечение народа…

– Простите, полковник, но зачем вы меня-то посвящаете в ваши… фантазии? – спросил Мазур.

– У меня нет хорошего снайпера, – сказал полковник тихо. – Не предусмотрел в свое время, теперь каюсь… Снайпер необходим и отличный, и надежный.

– У вас ведь под рукой полковник Дюзе, – сказал Мазур без улыбки. – Большой специалист. Я слышал краем уха, что парочка его ребят как раз владеет неплохо снайперской винтовкой. Эта публика – мастера на все руки.

Мтанга сказал серьезно:

– Эта публика служит исключительно за деньги. Я бы не рискнул им довериться. Мало ли что… Между тем другие, – он выдержал эффектную паузу, выразительно глядя на Мазура, – доверия заслуживают гораздо больше. Потому что они – офицеры на службе государства. И прекрасно знают, что отвечает высоким государственным интересам, а что – противоречит. Ваша страна крайне заинтересована, чтобы с президентом как можно дольше ничего не случилось…

Склонившись вперед, он уставился на Мазура скорбно, просительно. «Сукин кот, – подумал Мазур. – Если он служит кому-то еще, лучше провокации и не придумать: советский снайпер готовился совершить покушение на президента. Такая бомба… А если он говорит чистейшую правду и в самом деле собирается обеспечить Папе месяц затворничества… Сюрприз, знаете ли. Пусть и не особенно серьезный, второй свежести… Даже если он говорит чистейшую правду, Мазуру за подобную самодеятельность голову оторвут…»