– Откуда у тебя деньги, чтобы вложить в производство? – не унималась Валя.

– Сейчас, ласточка моя, середина 1995 года. Если б ты имела кабинет, когда мы познакомились, то за десять лет работы сделала бы деньги. 10 долларов за больного. 50 долларов в день. 300 долларов в неделю. 1200 в месяц. 14 400 в год. 144 000 за десять лет. Могли у тебя к сегодняшнему дню быть в руках деньги?

– За десять долларов цыганка по руке гадает, – обиделась Валя. – А я стою дороже!

– Тем более. Но ты поздно начала, а я рано. И за это держу отчёт перед тобой и избирателями.

– Но пресса пишет… – не сдавалась Валя.

– Хочешь, пресса завтра напишет, что ты дочь африканского короля? Заплачу´, и напишут. Надо меньше читать прессу, больше помогать стране выздоравливать и быть счастливыми хотя бы урывками.

– Пусть пресса напишет, что я твоя помощница, – скривила губы Валя.

– У нас молодой депутат взял помощником бандита, чтоб разруливал проблемы. Уезжает депутат в командировку, а помощник вешает на кабинет табличку со своей фамилией и братву принимает, – вспомнил он со смехом. – Идёт другой депутат, видит табличку с незнакомой фамилией. Думает, кто же это? Заходит, а там бритое чмо в кожаной куртке, ноги положил на стол, пальцы веером, а перед ним четыре таких же. И этот «помощник», изображая депутата, рычит на них: «Ты чё, в натуре, бабки не принёс? Ща позвоню, и тебя по-любому в асфальт закатают!» Скандал был до небес!

– А как фамилия депутата? – засмеялась вместе с ним Валя.

– Я забыл, – хитро прищурился он. – Можно, я тебя поцелую?

Она видела в кино, как люди занимаются любовью в поезде, но не представляла, что это возможно с ней. Колёса гремели, болты скрипели, в лицо летели фонари из окна.

Казалось, сейчас поезд налетит на непреодолимую преграду, рассыплется в куски, и они, обнявшись, голыми вылетят на откос возле железной дороги. Но было всё равно, потому что Валя никогда и нигде не ощущала такой плотности счастья.

– А твоя жена? – зачем-то спросила она.

– Жена – это родной чужой человек. Её надо раз в день выслушивать, думая о своём, и кивать: «Да, в этом есть рациональное зерно».

– Так женись на мне, – осмелела Валя.

– Протокол не позволит. Назвался груздем – полезай в кузов.

Утром приехали в маленький городок, утопающий в сирени, поселились во вполне пристойной гостинице в соседние номера. Валя долго обживалась, развешивала одежду, приняла душ, подкрасилась. Ведь это была первая в её жизни гостиница. Виктор не звонил, и было непонятно, чем заняться.

Спустилась в нижнее фойе, где стоял киоск с прессой и ухоженный старомодный фикус. Стойка администратора пустовала, и некому было задать вопросы о городе. А за барными столиками, несмотря на утро, распивали и ссорились хамоватые братки в футболках с английскими надписями, только один был в светлом шёлковом летнем костюме турецкого разлива. При появлении Вали братки окаменели, как по команде «смирно».

– Девушка, не подскажете, сколько времени? – спросил один, встав из-за столика и подойдя вплотную, а остальные загоготали.

Валя отвернулась к газетному киоску, купила газету, стараясь не замечать братка, но он не отставал. Одной рукой потянул её за сумку, другую положил на талию. Врезать ему Валя побоялась – чужой город, большая кампания.

– Где у вас администратор? – сурово спросила она у газетчицы.

– Да вот он, – кивнула девица на парня в турецком костюме.

– Типа проблемы? – мерзко осклабился парень в турецком костюме под ржанье компании.

– Проблемы у вас! – сказала Валя, чувствуя, что браток всё настойчивей тянет её за сумку и всё жарче сжимает пальцы на её талии. – Если не можете обеспечить порядок в гостинице, поищите другую работу.