Но, есть другие источники слова, где конкретно определяется мужчина и даже не один, который был земным отцом Иисуса. И в этом смысле апостол Филипп убеждает, что осквернились силы, но не женщина Мария. В то время шла борьба между учениями – какую Марию привести к знаменателю в рождении нового Пророка. В Талмуде есть такая история о том, что глава академии в Пумбедите был озабочен тем, что «некоторые гибнут от беспорядка». Надо думать, что беспорядком здесь являются учения аскетов, где мужчины пренебрегает женщиной, и против чего боролся Моисей. И он обращается к председателю судебной коллегии, что необходимо привести ту настоящую Марию, которая завивает волосы женщинам. Но тот «по ошибке» привел Марию, ухаживающую за детьми. Глава академии говорит – ты привел не ту Марию, посланец хочет возвратиться и привести нужную, но глава сказал: раз ты ее уже доставил, пусть остается. Вот так в евангельский канон от Луки, вошла девственница Мария, которая «ухаживает за детьми». И мы попадаем в это число «детей», если отвергаем здравое учение всей Библии. Именно учение о «чудесном» зачатии Марии обрекает разумного человека претыкаться о церковный канон, придумывать уродливые теории об искусственности зачатия и тем отвергать Христа от здравого смысла человеческого. Это миф опасен для людей «детской» веры, тем что через это учение продолжается их проведение через огонь оскопления Молоху и Астарте. Многие из народа, особенно прошлых веков, продолжают оскопляются поступком – сохранять девственность по плоти и тем лишаются полноты жизни в счастливом союзе мужей и жен. Апостол Иоанн, как главный обвинитель этого учения, в своих посланиях выделил, что духом антихриста является именно слово учителей, которые проповедуют Христа, пришедшего не от плоти и названы «злые дела его». Он убеждает «госпожу и детей ее», то есть нас читателей его посланий, обратиться к исполнению заповеди Творца «от начала, что бы поступали по ней и любили друг друга». Не раз звучат его слова «от начала заповеди», но религиозное человечество вошло в какой то ступор и не хочет постичь эти начала. Если апостол Иоанн боролся против этого учения словом, как бы скрыто – в надежде, что будущее человечество, повзрослев в знании тайн пророческого слова Ветхозаветных Писаний, преодолеет это «антихристово» заблуждение. То апостол Филипп об этой части учения сказал твердое слово в истине: Она великая анафема (как отлучение от истины) для Иудеев апостолов и мужей апостолических. В русле этой темы в религиозных учениях об «аскетической» жизни Иисуса создано много искусственного. Тот же апостол пишет: «Господь любил Марию более всех учеников, и Он часто целовал ее в уста. Остальные ученики видя Его любящим Марию, сказали Ему:

Почему Ты любишь ее более всех нас? Спаситель ответил им: Почему не люблю Я вас, как ее?» Очевиден и полон здравого смысла Его вопрос, ибо любовь к братству, родителям, родине и любая друга, далека по сути от любви к своему спутнику жизни. Особая ревность учеников Иисуса к женщине, отражена в Евангелии от Марии. Очевидно не стоит убеждать читателя, что в определенное время Иисус общался наедине с Марией, говорил с ней определенные слова, которые могли и должны были послужить причиной, написания Евангелия от женщины. В этом Евангелии апостол Петр после «ухода» Иисуса, однажды спросил Марию: «Сестра, ты знаешь, что Спаситель любил тебя больше, чем прочих женщин. Скажи нам слова Спасителя, которые ты вспоминаешь, которые знаешь ты, не мы, и которые мы не слышали». Когда она сказала эти слова, то Петр возмутился, что «эти учения суть иные мысли». Мария расплакалась, а Левий сказал Петру примечательную фразу: «Петр, ты вечно гневаешься и теперь я вижу тебя состязающимся с женщиной, как противники… Лучше устыдимся! И облечемся совершенным человеком». Что Его ученики были не совершенны в познании, говорится в другом месте, как однажды в конце своего пребывания с ними Он сказал: «Те (вещи) о которых вы спросили Меня в те (начальные ученичества) дни, – Я не сказал вам тогда. Теперь Я хочу сказать их, и вы не ищите их». Так, перестала искать ответы на эти вопросы религиозная мораль, не «обрезанная» любовью к женщине.