– Забавно… – Сава вздрогнул от прозвучавшей в голове фразы.

– Хороший коньяк нужно пить осторожно, – подумалось бывшему зэку, – а то привидится черт знает что.

– Давненько я не брал в руки шашки, – не скрывая иронии произнес тот же незнакомый голос.

– Я не играю в шашки, – на всякий случай подумал Сава.

– Это я к слову… Шалю значит… А, вот, коньяк давненько ни с кем не обсуждал.

Пика не проронил ни слова, стараясь понять, что происходит.

– Чего замолк-то? – обиделся голос. – Плесни коньячку, да обсудим. Мне врачи запретили употреблять, а поговорить можно.

Художник аккуратно положил почти законченный портрет и пошел на кухню. В абсолютной тишине налил рюмочку коньяку. Посомневавшись немного, нарезал тонкими ломтиками лимончик и достал блюдечко с остатками салями. Все поставил на поднос. Получилось аппетитно. Пока возвращался в кабинет даже сглотнул. Широкий подоконник словно специально был сделан для такого случая. Примостив на него поднос, Пика принялся дорисовывать портрет. Прислушался. Тишина…

– Глюки, – подумал он и улыбнулся.

– Ну, не томи, брат, – все тот же голос напомнил о просьбе.

Автор, не выпуская карандаш, осторожно взял рюмочку, чокнулся с портретом и пригубил.

– Хеннесси? – почти нараспев, с нескрываемым удовольствием прошептал голос.

– Точно, – Сава для верности кивнул и закусил сначала лимончиком, а затем салями.

– Давай до дна! Это брат, дорогого стоит. Только не бросай рисовать, а то пропадаешь…

Еще несколько раз бывший зэк бегал к холодильнику за боеприпасами, пока в голове не зашумело. Сначала посторонний голос стал невнятным, а затем и вовсе пропал. Портрет был закончен, и в кабинете стало как-то одиноко. Сава поставил все на место и вернулся на кухню. Спрятать куда-нибудь свою работу, было как-то совестно, и он примостил портрету телевизора. Оценивающе присмотрелся. Получилось неплохо.

– М-да, давненько я не брался за карандаш, – с удовольствием подумал автор.

Никто не ответил. Только пожилой мужчина загадочно улыбался краешками губ, зная, что его разглядывают.

– И вот что интересно, – неожиданно для себя вслух произнес автор. – У меня было такое пару раз, но я списал это на чрезмерное напряжение. Когда за день намаешься, под утро и не такое случиться может.

– Это ты о женщине? – в дверях улыбалась Дина. – С этого места поподробнее.

– Слушай, ты где пропадаешь, – как ни в чем не бывало затараторил Сава, – есть хочется… Я давно круги около холодильника нарезаю. Спрашиваю его, а он молчит, как партизан.

– Мог бы и позвонить мне, – подсказала женщина с короткой стрижкой.

– Извини, я еще не адаптировался… У нас там эти штуки не работали. Проще было дойти до кого-то и спросить.

– А что это у нас коньячком пахнет? – она укоризненно покачала головой. – Я с мороза еще в прихожей приметила.

– Так это за упокой души, – быстро соврал Пика. – Орлов любил пропустить по рюмочке. У него в ВИП-зоне кухонька приличная была, всегда официант и повар дежурили… Пусть земля ему будет пухом.

– Ладно, находчивый ты, наш, – строгий взгляд окинул бывшего зэка. – Пора отвыкать от халата.

Умелые женские руки быстро собрали на стол, поставили что-то вкусное разогреваться. Жизнь заполнила кухню новыми запахами и разговорами. Вскоре появился Сава, смущенно разглаживая на себе новенькие джинсы и рубашку.

– Угадала с размером? Ну-ка повернись. На человека стал похож. Руки мыть и за стол.

Саве стало как-то легко и уютно в этом доме, словно он бывал тут сотни раз, а хозяйка примечает его не первый год.

– За тебя! – он решился на тост. – Спасибо за подарки. Мне очень приятно.

– Ух, ты… – Дина только сейчас заметила портрет, сев на диван, аккурат напротив него. – Твоя работа?