искрит золотистою охрой.

Мы в осень с тобою зашли за порог,

и шли по траве утром мокрой.

Вторгается осень янтарной листвой

в леса. Изумрудные зори

еще освещают деревья собой,

в них ветер с листочками спорит.

Мерцает богатство из красок и тем,

деревья покрыты ажуром.

Луч солнца из мира небесных систем

в янтарь здесь вонзился амуром.

Приятно пройти среди злата листвы,

где светит нам цвет изумрудный.

Осенний лишь дождь загрустил словно ты.

Прекрасен твой взгляд или мудрый.

Художники осень возьмут на холсты,

полотна поставят в музеи.

Нефрит, изумруд и янтарь – мир листвы.

Картины в музее висели.

Твой взгляд, словно осень, застыл средь листвы,

иль память застыла в музее.

И мокнут в картине деревьев стволы,

и мох на них. Мысли звенели.

18 сентября 2004

***

Из тумана в солнце Симферополя

я въезжаю словно в дивный свет.

Серебрятся ветви лишь у тополя,

А каштаны с ветром шлют привет.

На перроне ждут меня любимые,

и букет из роз бежит ко мне.

Господи, какие же вы милые!

Я о вас мечтала лишь во сне.

В городе дома стоят прекрасные,

древность, современность – все при нем,

дни здесь бесконечно длятся ясные,

а листва еще горит огнем.

Осень в парках нежная и теплая,

на пруду из уток хоровод,

ночь за солнцем сразу очень темная,

заблестит в ухмылке местных вод.

И такси бегут тогда по городу,

словно бесконечность по судьбе,

еду я спокойная и гордая,

и слегка скучаю по тебе.

Осень ожидания и беспечности,

осень грусти, вздора и тоски,

все осталось где-то в дикой вечности,

и давно исчезли те листки.

31 октября 2004

***

Рождество, мороз и ветви,

словно линии судьбы,

простираются под светлым

небосклоном из мечты.

Голубь сжался, точно шарик,

под окном сидит один.

На судьбе все беды – шрамы,

холод нынче господин.

Голубь вдруг расправил крылья.

И над ветками судьбы

полетел. Две птицы рыли

снег балконный без вражды.

Словно кто меня услышал:

голубь стукнул мне в окно.

И поют опять под крышей.

Что за птички? Все равно.

Рождество и голубь мира,

примирение хоть на миг.

Заиграла в холод лира.

На сугробах солнца блик.

7 января 2003

***

Город лесной, город родной,

светлый, красивый.

Солнечный весь, небом, водой,

зданиями в иней.

Здания плывут, сказочный флот,

как бригантины.

Мэрия вдруг – жизни оплот,

горы все сдвинет.

Взмоет фонтан струйкой воды,

облаком влаги.

Город родной, милый как ты,

в трепетном флаге.

Вижу красу новых людей,

умных, спокойных.

Едут, идут в мир новостей

честно, достойно.

Город живой тихой водой,

словно весь вымыт,

мертвой водой в годы войны,

он будто вымер.

Выжил родной, встал он из сел

белым и славным,

и в микросхемах прочно осел,

и в них стал главным.

4 марта 2003

***

Завис сосульками сугроб

под солнышком к восьмому марта.

Он весь ажурный, словно герб,

и весь он в нишах, будто парта.

А рядом снег лежит, как вата,

он неподвижный, он – газон,

слегка искрит, под солнцем – надо,

над ним витает сам озон.

Все осмотрела. Взгляд напротив

завис с улыбкой на устах.

Глаза искрят и зубы, рот ли.

Сосульки лет. В моих летах.

6 марта 2003

***

Окунись в мир солнца и тепла,

пробеги ты зайчиком по лужам,

разбуди весеннего орла,

трепет крыльев так для счастья нужен.

И дорога станет так светла,

как глаза любовника и мужа.

Полыхнет весенняя капель

в свете отраженных канделябров,

и стряхнет усталость чудо-ель,

и сверкнет окраской милый зяблик,

и с сосулек капли, словно гель,

упадут на солнечный кораблик.

7 марта 2003

***

Дюймовочка сидела в орхидеи,

малюсенькая, нежная она,

как будто бы участвует в спидвее,

и пилотирует случайно лишь одна.

Опасный спорт. Дюймовочка кометой

по льду на мотоцикле пронеслась.

Теперь на пьедестале. Всем заметно,

что орхидея не дала упасть.

12 марта 2003

***

Светлеет весеннее утро,